Он не любит меня

Инструктор подходит к Каю и говорит ему что-то, заставляя его сделать шаг вперед. Он инструктирует детей по положению, и я не могу не заметить, как его спинные мышцы пульсируют при каждом движении. Когда один из мальчиков теряет равновесие, он подходит и инструктирует его, как расположить свое тело. Некоторые другие дети начинают смеяться.

Удивительно, но Кай говорит им остановиться и встать на колени, указывая на то, что издевательства над кем-то другим недопустимы.

Он не против не издеваться в определенных обстоятельствах, но только не в моем случае, тогда… интересно. Это та сторона Кая, которую я помню, когда мы были детьми. Сторона, которая никогда не позволит другому ребенку издеваться над кем-то другим. Сторона, которая мягкая, когда он что-то объясняет, чтобы убедиться, что все всё правильно поняли. Он говорит тем, кто стоит на коленях, извиниться. Мальчики встают и подходят к ребенку, над которым они смеялись.

Они извиняются, потом пожимают руки, и все возвращается к норме. Кай встает перед группой детей в той же позе и начинает наносить удары тенью на каждый счет. Каждый ребенок следует синхронно с каждым ударом, показывая им, как защищаться. Он не показывает им, как нанести кому-то вред. Я улавливаю несколько слов, когда он объясняет движения, и он всегда использует слово «защищать». Он показывает им, что защищать себя кулаком — это последнее средство, и что вы не должны смеяться над другими, которые учатся чему-то важному.

Когда Кай заканчивает с группой ребят, он поворачивается к Крису и Тайлеру, когда они подходят.

— Давай, — говорит Крис, указывая на Эбби.

Она встает и улыбается, а затем Тайлер делает то же самое, указывая на меня пальцем.

— Ты тоже.

Я хмурю брови, сбитая с толку тем, почему он хочет, чтобы я подошла к ним. Когда мы с Эбби оказываемся лицом к лицу, подходит Кай.

— Иди сюда. — Говорит Кай, подталкивая голову к боксерским грушам, висящим сбоку.

Я колеблюсь и смотрю на Эбби, но уже вижу, как она уходит, увлекая Тайлера и Криса в другую сторону к зеркалам и оставляя меня наедине с Каем. Черт.

Когда я оборачиваюсь, Кай ждет меня у черной боксерской груши.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, так что перестань бояться. — Говорит он. Я подхожу и встаю перед грушей лицом к нему, а он заходит мне за спину и шепчет: — Пока. Но этот урок не обо мне и тебе. Этот урок о том, как кто-то другой причиняет тебе боль, загоняет тебя в угол у стены или в туалете.

Мое сердце начинает колотиться в груди. Он слушал. Он помнит, что я сказала в туалете на вечеринке. Я поворачиваю голову, и мои ноздри раздуваются от запаха его пота, смешанного с его одеколоном. Он не пахнет плохо, мне все в нем приятно. Я чувствую тепло его кожи и представляю, каково это, когда между нами ничего нет.

Он тянет меня за капюшон и говорит:

— Прежде чем мы начнем, я думаю, будет лучше, если ты снимешь толстовку.

Я замираю на долю секунды и качаю головой. Я не могу снять толстовку, не потому, что у меня нет футболки, которая скрывает то, что я не хочу, чтобы видели другие, а потому, что это обнажит буквы, которые я не хочу, чтобы он видел, отпечатанные на моей коже между татуировками в виде ромашек. У меня сегодня нет пластыря, чтобы их заклеить. Тайлер никогда не говорил, что собирается взять меня в спортзал.

— Все в порядке, я в порядке.

Он наклоняется ближе, его дыхание касается моего уха.

— Что случилось, Руби? Ты боишься показать мне то, что я хочу увидеть. — Я остаюсь неподвижной. Застываю на месте, потому что его слова близки к правде.

Он смеется.

— Я шучу. Давай. — Он стоит позади меня, и мое тело расслабляется. Я смотрю вниз и вижу, как его руки появляются вокруг меня ладонями вверх. — Не волнуйся. Я положу свои руки тебе на бедра и направлю тебя в правильную боевую позицию, чтобы нанести правильный удар, хорошо? — Я киваю, и он понижает голос и говорит: — В следующий раз, когда мужчина загонит тебя в угол, и ты почувствуешь угрозу, Руби. Ты не дашь ему пощечину. Тебе нужно знать, как нанести правильный удар, не причинив себе вреда, потому что нападающий может быть сильнее тебя, но знание правильного способа защиты может спасти тебе жизнь.

— Хорошо, — отвечаю я.

Я свожу брови, когда он кладет руки мне на талию, и чувствую, как его пальцы на ткани моей кофты твердые, отчего по коже пробегают мурашки.

— Убедись, что сохраняешь равновесие, — тихо говорит он, переводя меня в правильную боевую стойку.

В течение следующего часа Кай показывает мне, как наносить идеальный удар по боксерской груше. Когда я освоилась, он хвалит меня. Он слегка ухмыляется, когда я снова и снова бью по груше, выпуская все разочарование и гнев, которые у меня внутри. Мне приятно представлять, что я защищаюсь от отчима, который избивал меня и оставил десятки рубцов на мое коже, его друга Майка, который лапал меня в детстве, и той ночи, когда один придурок пытался меня изнасиловать. Я бью по груше снова и снова, концентрируясь на том месте, где мой кулак касается груши. Я отключаюсь от сознания и не слышу, пока у меня сужается зрение, как выкрикивают мое имя.