Он не отпустит

– Ты думаешь только обо мне? – переспросила Слава, когда мы вышли из лифта. – Тогда не говори ничего моим родителям. Я не хочу, чтобы они знали о прошлом. Ты уступишь мне в этом?

Слава внимательно вгляделась в мое лицо. Требовательно, настойчиво.

Уступить ей? В мелочи – да, но не в таком.

– Я могу не говорить им сейчас. Расскажу позже. Вместе расскажем.

– Посмотрим, – кивнула Слава. – А я пока подготовлю маму к тому, что ребенка заберешь ты.

Она старается говорить о том, что отдаст мне нашу дочь спокойно и холодно, но в глазах стоит ужас.

Не верю, что Слава на это способна. Просто не верю.

Запуталась она. И я могу это понять.

– Я не стану забирать у тебя нашу малышку, – обхватил её плечи, хотел прижать к себе.

Хоть бы еще раз обнять, вдохнуть её цветочно-цитрусовый аромат. Поцеловать… просто, черт возьми, поцеловать.

И чтобы Слава простила меня, если это возможно. И даже если невозможно – пусть простит! Я на все готов ради этого.

– Тебе она тоже не нужна? – опустила Слава голову.

– Не говори так. Не смей даже думать о том, чтобы отдать ребенка. Она мне нужна. И ты мне нужна. Не по отдельности, а вместе!

Я, все же, не сдержался. Преодолел ее сопротивление, и прижал к себе. На пару секунд смог позволить себе уткнуться в ее мягкие волосы носом, вдохнуть ее запах, почувствовать мягкость и нежность тела… и Слава вывернулась.

– Что здесь происходит? – услышал я недовольный мужской голос, а затем и увидел высокого мужчину с серебристыми прядями в волосах.

– Папа, – начала Слава растерянно. – Это…

– Я Игнат, – подошел к мужчине, и протянул ему руку. – Антон Альбертович, могу я с вами поговорить?

– Поговорить? Ну входите в квартиру, Игнат. Поговорим. И вы объясните, что происходит, – недобро усмехнулся он, развернулся, и отошел от лифта в сторону коридора.

Глава 14

8 месяцев назад

– Арабеск… хорошо, спину ровнее. Михайлова, что с ногами? Арабеск, а не поза пьяного грузчика! – выкрикнула хореограф.

Аккомпаниатор невозмутимо играла на рояле, пока труппа занималась.

На удивление, вчера все прошло хорошо. Посиделки не удались – у Павла были дела, он дал мне номер менеджера, чтобы я договорилась по мебели, и мы перенесли дружескую встречу на сегодня.

После репетиции.

С утра Игнат отвез меня в театр, и я осталась. Рабочего графика пока что нет, но мне объективно необходимо вернуть форму.

– Булатова, арабеск. Выше, не сгибай колено! – Фаина Алексеевна подошла ко мне, и болезненно ткнула пальцем в бедро. – Взвешивание через неделю, кстати.

– Вес в норме, – задыхаясь ответила я, и продолжила работать.

– Вес – да, но рыхловата, – без обиняков заявила хореограф.

Согласна.

Напротив, в другом конце зала, тренируется Женя. И показательно меня игнорирует. Странно, что она решила работать с труппой, уверяла ведь, что время еще есть, и вдруг явилась и вчера, и сегодня.

Неужели мозги на место встали?

– Отлично, встаем в пятую позицию… – хлопнула в ладони Фаина Алексеевна.

Все исполнили, и продолжили тренироваться под довольно-таки едкие замечания. Я откровенно задыхалась. Все же, хоть я и занималась самостоятельно, но, как оказалось, себя я жалела. И делала все в полсилы. Теперь это заметно.

Я мокрая насквозь. Ноги дрожат, мышцы – кисель. Танцевать никогда не было легко, балет – это самый тяжелый спорт, и знали бы зрители, что происходит с прекрасным лебедем, убегающим со сцены за кулисы. Лебедь держится за бок, и пытается отдышаться. Утирает пот, пытаясь не размазать грим, и возвращается на сцену.

– Танич, отлично. Хабарова – спину держи! Булатова – хорошо, но можно лучше. Следи за коленями, ты не лягушка, не жалей себя. Волынина, – с неудовольствием взглянула Фаина Алексеевна на Женьку, – руки деревянные, с плечами проблемы. Сходи на массаж.

– Хорошо, – буркнула Женя.

Никогда она не умела принимать критику. Странно, что в хореографическом продержалась. Знала бы мама, какими эпитетами меня иногда награждала Нина Васильевна. При всех. Однако, мне это помогло – я из кожи готова была вылезти, чтобы она похвалила.

И добилась своего.

– На сегодня все! – отпустили нас, и я чуть не упала на пол от усталости.

Но собрала все оставшиеся силы, и поплелась в раздевалку.

– Ты где поселилась? Привет, – толкнула меня Женя.

– Мы разговариваем?

– Да ладно тебе, – скуксилась она. – Ну характер у меня такой, будто ты не знаешь.

– То есть, швырять мне в лицо расческами и выкидывать мои вещи – это милые проявления твоего характера?

Я стянула пуанты, и без жалости выбросила их – грязные, на один раз буквально.

– Ты ведь тоже не святая! – сузила Женя глаза. – Наврала мне. Так что мы квиты.

– Жень, я не врала, я просто не рискнула тебе говорить про смотр. Знала, что ты скандалить станешь. И… если ты извинишься, то я тоже извинюсь, но никак иначе, – устало произнесла я, снимая одежду. – Не готова извиняться? Тогда давай просто не замечать друг друга.

Я взяла полотенце, обула сланцы, и пошла к душевым.

Женька за мной – тоже в резиновых сланцах, только не в голубых, а в розовых.