Он & Она

Валерия мучилась и страдала. Пыталась найти способ договориться с дочерью, да куда там! Все слова матери Лера воспринимала как обвинения и уходила, хлопнув дверью. Ей не нужны были чужие советы, неинтересен чужой жизненный опыт, ей было плевать на других. Валерия давно чувствовала, что перестала быть для дочки авторитетом, но теперь, когда у той появился свой круг «взрослого» общения, мать просто-напросто перестала существовать. И чем дальше, тем хуже становилась ситуация.

– Как ты думаешь, – поинтересовалась как-то Леся перед сном, уже лежа в постели, – мне пойдет пирсинг?

– Олеся! – Валерия не знала, как правильно реагировать: вопрос тринадцатилетней дочери выбил ее из колеи. – Конечно, нет!

– А я думаю, что пойдет, – Лера слышала, как Олеся улыбается.

– Бог ты мой, – затараторила она, – это же опасно, могут инфекцию занести, больно, в конце концов!

– Я терпеливая, – с гордостью сообщила дочь.

– Но ты подумай о будущем, – Валерия судорожно отыскивала в голове аргументы, – ты же не всегда будешь молодой. Кожа станет дряблой, обвиснет из-за этого пирсинга. На что будет похож твой живот?!

– А кто сказал про живот? – усмехнулась Олеся.

– Про что же ты говоришь? – сердце Леры ушло в пятки.

– Про язык, – объяснила Олеся. – Тухлый проткнул. Смотрится кульно!

– Господи! – у Валерии закружилась голова, и она проговорила на автомате. – Какой «тухлый»?

– Бас-гитарист наш, – недовольно сообщила Олеся, – Димка Тухманов.

– Господи!

– Что ты заладила?! – дочь раздражалась все больше. – Значит, ты мне не разрешаешь?

– Конечно, нет! – Валерия вздохнула с облегчением: если спрашивает, значит, ничего еще не решила. – Ты только пойми: это очень опасно. Я тебе как врач говорю! Риск заражения вирусом простого герпеса и гепатитом B и C. Ранка от прокола создает риск попадания бактерий в общий кровоток, а это может привести к развитию эндокардита – воспаления тканей сердца или его клапанов…

– И денег не дашь? – задумчиво перебила ее дочь.

– Олесенька, – страхи снова вернулись, – ты подумай сама! Это же больно, неудобно, ужасно! Ты же не папуас, ты взрослый, цивилизованный человек.

– Ничего не понимаешь, – разочарованно вздохнула Олеся и отвернулась к стене.

Для нее вопрос был исчерпан, а Валерия лежала целую ночь, тараща глаза в потолок. Что же за люди такие эти подростки?! Знала она, изучала на своем лечфаке возрастные изменения, да вот только ничего это не дает! В общении с дочерью Валерия Игоревна ощущала себя человеком, которого привезли и высадили на Марсе безо всякой специальной подготовки. Как хочешь, так и выживай.

Да неужели какая-то дурацкая штуковина во рту стоит того, чтобы подвергать опасности жизнь?! Открытая ранка от прокола, большое количество бактерий в полости рта. А если заденут нерв? А если попадут в кровеносный сосуд? Господи! Господи! Да кто же выдумал эти пытки и заставил детей желать их?! Она дала себе слово поговорить с Лесей серьезно. Не может быть, чтобы дочь не прислушалась. Она найдет нужные слова!

И Лера старалась. Несколько раз, старательно сдерживая раздражение, объясняла дочери, почему делать пирсинг в языке нельзя. Соловьем пела, приводила примеры. Олеся слушала молча и, казалось, все понимала.

Прошло несколько месяцев, и Лера занялась переездом – наконец достроили кооперативную квартиру. Она крутилась теперь как белка в колесе. Хорошо еще, дом поблизости от родителей выбрала: пять минут пешком. Иначе бы неизвестно, как со всем этим справилась.

Только сейчас, впервые в жизни, Валерия серьезно жалела о том, что рядом с ней нет мужчины. Пока жила с родителями, всю тяжелую работу по дому делал папа, да и доходов трех взрослых людей на семью хватало вполне. А сейчас, когда предстояло со всем справляться одной – от Леськи все равно никакого толку, – вдруг накатили тоска и одиночество. И почему она раньше не думала о замужестве или даже об отношениях? Не хотела ранить Олесю? Но ей, кажется, никогда не было до этого дела – вон даже сама советовала матери любовника завести. Нахалка!

Лера не позволяла себе думать о новой любви, да и времени на пустое копание в себе не оставалось. Но сейчас, невольно поразмыслив над своим одиночеством, она с горечью осознала, что родилась однолюбкой. Как и мать, только той больше в судьбе повезло. После Сергея Лера больше не знала и не хотела мужчин. Чувства, несмотря на то что она многим нравилась – пациенты в поликлинике часто начинали ухаживать, – не приходили. А секс без любви был ей не только не нужен, но и невозможен.

Вот и приходилось теперь выбиваться из сил самой, таская пакеты с вещами, бегая по мебельным магазинам и договариваясь с грузчиками за деньги. Спасибо отцу, согласился в выходные мебель собрать, а то бы и тут платить пришлось, а у нее уже ветер в карманах свищет. Остался только небольшой НЗ: накрыть в воскресенье вечером стол. И хотя приглашать она в гости никого не собиралась – измоталась совсем, – хотелось порадовать родителей и Леську праздничным ужином. Как-никак новоселье!