Он, она и ее дети

Это кардинально отличалось от катания на старых добрых деревянных санках. Эти сани были сделаны из скользкой пластмассы, а на дне для улучшения скольжения были закреплены своего рода полозья из нержавейки. И катились они действительно быстрее, как обнаружила Лотти. У нее слезились глаза, в ушах свистел ледяной ветер, пряди волос хлестали по лицу. Вцепившись в веревку, она неслась вниз по ухабистому склону и пулей пролетела мимо лабрадора, который задрал ногу на дерево. Ощущение было такое, будто катаешься на «американских горках» без страховочной перекладины спереди. Она проносилась мимо людей с такой скоростью, что они казались размытыми силуэтами… Да ладно, это всего лишь Беггарбуш, и скоро склон закончится, пойдет ровный участок, скорость замедлится, и она остановится у…

Хр-р-рясь! Сани врезались в валун, выступавший из снега. Лотти подбросило вверх, и она поняла, каково это, когда тобой выстреливают из пушки. Молотя руками и ногами по воздуху, она вопила, и ее крик эхом разносился по долине. А оборвался он, только когда Лотти рухнула на землю и из ее легких выбило весь воздух.

Оборвался только крик, но не путешествие Лотти. Теперь она кубарем катилась дальше, и весь мир вращался перед ее глазами. Наконец движение прекратилось и она замерла ничком, лицом в снег.

— О, шерт, — простонала Лотти, сплевывая снег и кровь. От боли ее тошнило. Все тело болело так сильно, что страшно было пошевелиться.

— Мама! Как ты? — Нат первым добежал до нее. Встав рядом с ней на колени, он спросил: — Тебе больно?

— Немного. — Боль в нижней части спины была мучительной. Повернув голову и слабо улыбнувшись Нату, она поинтересовалась: — Себ спускается сюда?

— Да, вместе с Руби. — Нат убрал с ее лица мокрую прядь жест был преисполнен такой нежности, что у Лотти сдавило горло. — Бедная мамочка, надо было надеть шлем.

Лотти кивнула. Какая ирония: голова — это единственная часть ее тела, которая не пострадала.

— Мама! — Это уже была Руби. Она подбежала к Лотти вместе с Себом, которого держала за руку. — Ты летела!

— Знаю. — Лотти поморщилась. — Я была в небесах.

— Наверняка хотела привлечь всеобщее внимание, — наклонившись над ней, весело заявил Себ. — Думаю, ваша мама надеялась, что кто-то заснимет ее полет на видео, чтобы потом она могла продать запись какому-нибудь телеканалу. — Он похлопал Лотти по спине. — Как ты? Помочь встать?

Встать?

— Я не хочу показаться тебе слабой тетехой, — сказала она, — но боюсь, что тебе придется вызвать «Скорую».

К тому моменту, когда Лотти устроилась на отведенной ей больничной койке и доктор отправился записывать результаты осмотра, было уже шесть вечера. Себ и дети, которым снова разрешили зайти в палату, сгрудились у двери. Они все еще были в куртках и зимних ботинках. Нат и Руби, глядя на капельницу и гипс, взирали на мать с особым уважением.

Боль, исходившая из спины, все еще была очень сильной, но больничные анаболики делали свое дело. Лотти поцеловала Руби и Ната и посмотрела на Себа.

— Врач сказал, что мне придется провести здесь неделю. Обследование показало гематому одной из почек. Это что-то вроде синяка или ссадины. Как бы то ни было, мне придется пролежать здесь, пока она не исчезнет.

Известие удивило Себа.

— Неделю. Черт побери.

Действительно «черт побери». Один короткий спуск на тобоггане — и она прикована к кровати в главной больнице Челтнема с переломом левой ноги, сильным растяжением правого запястья, ушибом нескольких ребер и поврежденной почкой.

И с куропаткой на грушевом дереве.[44]

— Проблема только в том, как быть с детьми. — Лотти лишь об этом и думала с тех пор, как выяснилось, что она стала полноправным членом общества любителей зимних видов спорта. — Марио на Тенерифе. Крессида в Ньюкасле, так что она не сможет посидеть с ними. Если бы ты съездил ко мне домой и нашел телефон, оставленный Марио, я бы позвонила ему и попросила приехать. Но сегодня вечером все равно надо что-то делать.

— Эй, не паникуй. — Себ присел на край кровати. — Наверняка можно попросить кого-то еще. Например, родителей одноклассников.

— У меня было несколько телефонов, они были записаны в блокноте, который лежал в моей сумке. — Лотти проклинала себя за неорганизованность. — Но сумку украли в прошлом году, а восстановить номера руки не дошли. Я не ожидала, что может такое случиться… О Господи, надо же было Марио уехать.

— Ладно. Без проблем, — сказал Себ. — Я их заберу.

— Что? — У Лотти екнуло сердце: Себ уже предупредил ее, что сегодня вечером у него важная деловая встреча, поэтому она даже не решалась просить его. — Но как же?..

— Я просто отменю ее, ладно? Эта парочка переночует у меня. — Он потрепал Ната по голове и усмехнулся. — Как вы на это смотрите, дети? Довольны? Или вы предпочли бы провести ночь где-нибудь еще?

— Мы переночуем у тебя, — восторженно заявил Нат. — Мы сыграем в «Монополию»?

— Может быть. Руби, а ты что скажешь?

— А в скреббл? — с надеждой спросила Руби.

Ох, слава Богу. Ощутив, как с нее свалился груз ответственности, Лотти улыбнулась Себу и прошептала: