Он, она и ее дети

— Извини, — Лотти была полна негодования, — но ты меня обижаешь! Ты хочешь сказать, что в пьяном состоянии я ничего не смогу? Смею тебя заверить, я великолепна в постели и когда немного выпью, и когда трезва как стеклышко!

— Но…

— Это правда! — воскликнула она, чувствуя, что еще не победила его. — Спроси Марио! Естественно, не сейчас. Завтра. Кстати, я люблю позажаристее, чтобы хрустело.

Эти слова ошарашили Тайлера. Замерев над сковородкой, он спросил:

— Что?

— Бекон. — Лотти указала на сковороду, где жарилось пять ломтиков. — Я люблю позажаристее. Ты жаришь два себе и три мне?

— Я жарю пять себе, — медленно произнес Тайлер. — А ты, кстати, сегодня была на открытии ресторана, забыла?

— Но мы там не ели. Мы… сбежали в спешке. Именно там я и встретилась с Себом. — Лотти лучезарно улыбнулась. — Видишь ли, у него началась страшная икота, и я попыталась остановить ее, а потом мы придумывали эту потрясающую диету, которая сделает из нас миллионеров. В общем, это долгая история. — Несмотря на все усилия Лотти, Тайлер так и не заразился ее энтузиазмом и остался равнодушен к ее рассказу. Она надеялась, что он не проявит эгоизма и выделит ей два ломтика бекона. — Поэтому я голодна. Просто умираю от голода. — Пройдя через кухню, Лотти обняла Тайлера за талию и тихо проговорила: — И нам нужно подкрепиться, верно? А? Я не хочу ослабеть и мучиться голодными спазмами…

— Лотти. — Тайлер развернулся именно в тот момент, когда Лотти целовала его в лопатку. Вывернувшись из ее объятий, он внимательно посмотрел ей в глаза. — Я не могу готовить, когда ты меня отвлекаешь. Ты абсолютно права, нам обоим нужно хорошенько поесть. Поэтому рекомендую тебе пройти в гостиную и устроиться там. Как только еда будет готова, я все принесу. Как тебе эта идея?

— Великолепная. — Лотти кивнула, потому что он был прав — решение было идеальным. — А можно еще гренок, и грибов, и помидоров?

— Все будет, — пообещал Тайлер.

Лотти увидела, как дрогнули в улыбке уголки его рта, и поняла, что сопротивляться бесполезно. Приподнявшись на цыпочках, она поцеловала его. Он сам виноват в том, что у него такой вкусный рот.

— Ты потрясающий. — Лотти погладила его по заросшему щетиной подбородку. — У нас будет замечательная ночь. Мы никогда ее не забудем.

— Никогда, — согласился Тайлер и, продолжая улыбаться, подтолкнул ее к двери. — А теперь иди. Чем быстрее ты перестанешь мешать мне, тем скорее я приготовлю еду.

«И тем скорее я смогу насладиться твоим потрясающим телом», — радостно думала Лотти, направляясь к двери и одновременно кокетливо помахивая Тайлеру. Тот усмехнулся и помахал ей в ответ.

Итак, гостиная.

Диван.

Интимная музыка, вот чего не хватает. Наверняка у него есть что-нибудь в этом роде.

Изучив коллекцию аудиодисков, Лотти нашла альбом Алисии Кис и вставила его в проигрыватель. Затем она вытащила диск, перевернула его другой стороной и вставила обратно, чтобы проигрыватель смог прочитать его.

Вот так. То, что надо.

А теперь на диван. Сбросив туфли, Лотти устроилась на бархатных подушках, приняла обольстительную позу и подтянула юбку вверх. Ну, не очень высоко, в допустимых пределах. Когда Тайлер откроет дверь в гостиную, он увидит ее в элегантной расслабленной позе и сочтет неотразимой…

— Лотти.

— Пластырь.

— Лотти, проснись.

Кто-то тряс ее. Вероятно, тот же, кто заклеил ей глаза. Так как тряска усилилась, Лотти перекатилась на бок и поморщилась, потому что одновременно что-то тяжелое с глухим звуком перекатилось у нее в голове. Ах да, мозги.

Она медленно разлепила глаза. Какой яркий свет!

А вот и Тайлер. Выглядит очень веселым.

— Я бы не назвал тебя жаворонком.

О Господи! События прошлой ночи всплыли в памяти, причем против ее желания. Лотти отдала бы все, чтобы с головой спрятаться под одеялом, если бы таковое имелось. Но одеяла не было. Тайлер так и оставил ее на всю ночь на диване и даже не счел нужным укрыть хотя бы кухонным полотенцем.

— Который час?

— Восемь. Пора вставать.

В его душе явно не было ни капли сочувствия. Что ж, едва ли она вправе осуждать его за это. Лотти представила, как он, отстояв у горячей плиты, спешит в гостиную с блюдами, заваленными горами бекона, гренок и грибов, и обнаруживает, что она спит на диване. В полном отрубе. А он для нее так старался.

А еще она много чего ему пообещала.

Гм, лучше об этом не упоминать. Неудивительно, что в такое ясное утро он не испытывает к ней сочувствия.

А утро-то действительно ясное.

— У меня слегка… болит голова. — Загородив глаза от солнца, Лотти с надеждой посмотрела на Тайлера. — У тебя, случайно, нет лишней таблеточки аспирина?

— Сожалею, нет. — В его голосе не слышалось никакого сожаления. — Потом купишь в аптеке. Кстати, а при чем тут пластырь?

— То есть?

— Ты спала. Я окликнул тебя, и ты произнесла «пластырь».

— Ах да. — Лотти вспомнила. — Мне снился сон. Я очистила банан, который нельзя было очищать, и пыталась вернуть шкурку на место. Но когда у меня закончился скотч, я…

— Гм. — Тайлер выразительно выгнул одну бровь.

Дико покраснев, Лотти сказала: