Он, она, они, или Отголоски

Чуть очухавшись, улегся на спину «медузой» туда, где она только что лежала. И замер, вслушиваясь в звуки воды за дверью, пролдолжая купаться, и пообещав себе не трогать себя в центре организма… Только не как вчера.

Когда Саша вышла из ванной с влажными волосами, он говорил по телефону. Завтра к вечеру вылет. Все ребята – в отличном настроении и в состоянии готовности. Надо ещё позвонить маме. Нет, не сегодня.

– Ну что, ложимся?

Свет в квартире уже почти везде погас. Она мостилась на кровати – ещё пока сидя. Он – метался по квартире в поисках то одного – то другого.

Потом в очередной раз плюхнулся прям в своей черной майке на свой черный матрац на спину, закинув ступню в фиолетовом носке на колено, и снова воткнулся в телефон.

– Что? – заметил легкую неуверенность в ней он…

…как-то. Хотя совсем не смотрел в её сторону, погрузившись в свои дела с головой.

– Ничего.

Ну ок. Он вновь закопался в свой телефон. По делу. По вечерам, как обычно, все «проснулись» с чем-то срочным.

– Артём!

Отрывистое, упругое его «М!» на одной ноте, словно отскочившее рикошетом резинового мячика, было похоже одновременно и на понятливый, почти не допустивший удивления кивок, и на укороченный стон.

Она попятилась, но не сдалась:

– Я подумала… А как же рассвет? – ну да, он же, вроде как, смотреть рассвет её сюда заманил… – Он же здесь, в комнате – не разбудит?

– Не… не достанет… – кивнул он, не смея поверить… – что, меняемся?

Неееет, он не ошибся в ней! Все угадал!

– Мне не ловко тебя с любимого твоего места сгонять… – она на цыпочках подошла в полумраке к балкону…

«Ловко, не ловко…».

Про остальные и будущие свои утра он почему-то и не подумал напоминать – разве это сейчас стоило внимания?

– Может, поместимся? – максимально незаинтересованно кивнул к внешнему краю матраца, ближе к окну, он, и вежливо, весьма условно пододвинулся в противоположную сторону.

Она с поразительной наивностью и несмелостью в облике прокралась на указанное место. Улеглась для пробы. И зависла на картинке снегопада совсем рядом, стоило только моргнуть.

– Тут тепло, не волнуйся. – сберег немыслимое он, – Подожди, сейчас принесу тебе плед.

Он сорвался, и словно спасаясь бегством, метнулся в другую комнату. Приволок ей пушистое бежевое покрывало. Накинул.

– Норм?

– Вроде. – хлопнула глазками она, и замоталась больше, чем сегодня в свою дубленку.

– Ну гуд. – он прошел к ноуту, в «ноги» матраца справа от входа на балкон. Оглядел свои владения взглядам хозяина, руки-в-боки, который убеждается что все в порядке, и стянул майку.

Чёооо сразу «победоносно?!!» Ко сну человек готовится!

Незаметно отследил её реакцию, опустился на колени, и ползком руками вперед нырнул на свою половину. На живот. Обнял подушку. И повернул к ней голову:

Продолжаем разговор?

Девочка из снов лежала рядом как загнанный ягненок.

Но она сама пришла.

Она лежала то взглядом к снегу, то в потолок. Потом повернулась, и будто б из вежливости устроилась на боку лицом к нему.

Продолжаем разговор?

Он вынырнул рукой из-под своего покрывала. Коснулся щечки. Не возразила. Тогде шеи. Никакой реакции, кроткий прямой взгляд. Будто «пожимающий плечами». Он уже понял, что она не умеет кокетничать – ей просто никогда не приходилось – её дивный облик и образ жизни с детства на виду – всегда делали всё за неё. Так что отсутствие всплеска строгости и «мороза» – это самая благоприятная из её возможных реакций.

Он потянулся, легонько попробовал на вкус пышненький, как свежая выпечка рот. Как впервые. Она аккуратно попробовала в ответ.

Прислушиваясь к происходящему, она выжидала. Как будто не видела в этом уже свершившейся безысходности, и дальнейшее – всё ещё продолжало оставаться для неё неопределенностью. Неизвестностью. Он же – провалился в свои ожидания и предвкушения, которых избегал весь вечер – одним махом, с головой. Теперь-то он позволил себе поверить, что всё, дороги назад нет, попалась птичка. Выпал из гнезда птенчик прямо в его руки. Однако её неочевидность удерживала его на сладкой грани. Между ожиданием и безумием.

Он не напирал: на неё так дивно было просто смотреть в полумраке. Вдыхать её настроения. От неё исходила особая невычурность, которая всегда импонировала ему. И в бывшей, пока та такой была. Пока была…

Пододвинувшись, отодвигаться он не стал. Ему нравилась эта дистанция между ними – когда можно дотянуться, но еще не «слиплись». Ощущать зов.

Его рука нырнула под плед, пошла аккуратно прогуливаться по плечу, руке, вдоль бока. Он аккуратно поправил ее «платьюшко», чуть задравшееся, подтянул вниз на бедро. Мизинчик коснулся открытой кожи, пробрался под ткань. Она продолжала смотреть на него, и исследовать его в его исследованиях.

Он пролетел рукой в воздухе мима полукружий сзади, и пальцы прогулялись вдоль позвоночника под майкой. Она вздохнула. Ему захотелось напиться этого вздоха.

Затрепетав, она чуть, почти незаметно подалась навстречу, отпрянув от обжигающей прохлады его пальцев, и он распахнул ей навстречу свои сети.