Он опасен для меня (СИ)

А меня уже начали жевать собственные тараканы, подкидывая столько нюансов, что хватило бы мне для причин самобичевания на всю оставшуюся жизнь.

— Возможно, я виновата, что… — опустила взгляд, ощущая себя превратно.

— Что за глупости?! — рыкнул Марик, заставив смотреть на него. — Перестань.

— Не глупости.

— Глупости и чушь, — не согласился со мной он. — Не накручивай себя попусту.

Открыла рот, чтобы возразить.

— Поля, отшлепаю!

Знаете, говорят, молчание — золото. Решила прислушаться к древной мудрости. Если оно и не драгоценность, главное — с ней попа целее будет.

— Хорошая девочка, — похвалил меня парень, при этом совершенно не собираясь подниматься с меня, и с сожалением добавил: — Даже жаль.

Вспыхнув, в сердцах выдохнула:

— Извращенец!

Четко очерченные губы растянулись в дьявольской улыбке, и Марк, склонившись ко мне еще ближе, хотя я думала, что это уже невозможно, произнес:

— Хотел бы я соврать, но тебе не могу. Да и смысл?

***

Серо-стальное небо опустилось слишком низко, и кажется, что верхушки обнаженных деревьев протыкают полотно облаков и стремятся добраться и до белого, почти не греющего солнца.

Я с какой-то необъяснимой паникой осматривала кладбище через приоткрытые ворота. Только смотрела — зайти одна не рискну. Страшно.

"Бояться надо живых людей, Полина", — повторила про себя в очередной раз.

Но страшно мне не от осознания, что под землей, на которую я наступаю, лежат мертвецы. Я трушу из-за воспоминаний, что несомненно упадут на меня и останутся еще долго лежать на душе. Увижу надгробие двух самых мне близких, и снова окажусь на дне с камнем на шее. Вот так я устроена, так неправильно собрана — буду жить относительно спокойно, пока не столкнусь с прошлым.

— Поль, идем? — на мою талию легла тяжелая ладонь Марика. — Прости, что долго. Решали важный вопрос.

Мне становится немного легче. Было хреново еще полминуты назад, когда он стоял почти у самой дороги и разговаривал по телефону, а сейчас уже лучше. Не настолько больно скребут кошки на душе, страх понемногу отступает, а предчувствие чего-то плохого таится на время.

— Ничего, — качнула головой. — Идем.

Марк мягко повел меня по расчищенным дорожкам вглубь кладбища. Он, в отличие от меня, не раз уже бывал у отца. Ухаживал за могилой тоже он — моих сил хватало только на мамину. Сегодня я снова пошла сначала к ней. Села на до боли знакомую скамейку, улыбнулась ей, глядящей на меня с фотографии сквозь толщу мрамора.

— Привет, мамочка, — прошептала, сжимая в руках букет ее любимых цветов — белых лилий, перевитых лентой. Когда-то их каждый день дарил папа, а теперь я раз в месяц. Четное количество.

После короткого разговора с мамой, я поспешила к Марку. Тот снова приобнял меня, подобным образом выражая поддержку.

У могилы отца мы задержались подольше. Устроились вместе и, согревая друг друга, просидели больше получаса в полнейшей тишине. Лишь ветер ее нарушал — качал голые ветви, баюкая их, будто заботливый родитель, накрывал пушистым снегом заброшенные, заросшие давно надгробия, царапая мои щеки, пытаясь успокоить и заморозить слезы, застывшие на глазах.

Сорок дней. Столько времени прошло с момента, когда мы с Марком бросили последнюю горсть земли на его гроб.

Ветер все так же бушевал, когда вышли из кладбища. Начался снег — легкий, пышный. И я остановилась, чтобы, запрокинув голову, посмотреть на небо, испещренное нитями солнца — лучи упрямо пробивались сквозь серый облачный холст.

Они вышли внезапно. Вроде мы были одни и, кроме одиноких машин, не было видно ни души, но ощущение одиночества являлось обманом. Два бугая в черных масках выскочили так, чтобы окружить нас с Мариком.

— Есть прикурить? — со злой насмешкой спросил один из бандитов.

— Нет. Не курю и тебе не советую, — медленно ответил Марк, ободряюще сжав мою похолодевшую ладонь и незаметно задвигая меня за свою спину.

— Глянь, Бурый, наш ходячий полутруп советы раздает! — хохотнул второй, надвигаясь на нас.

— Ничё, скоро разучится.

У меня душа ушла в пятки от страха. Дикого, всепоглощающего страха потерять. И нет, не свою жизнь, а того, кого я считала братом, другом, любимым и своей семьей. Его жизнь и я уже давно ставила выше своего.

— Когда скажу — бежишь к машине, поняла меня? — шепнул мне Марк, игнорируя ублюдков. Вложил в мои пальцы ключи, в карман сунул свой телефон и улыбнулся мне: — Води аккуратно, Полька.

— Что? — ошарашенно выдохнула.

Он дал мне ключи, чтобы я… Я уехала? С ума сошел! У меня даже прав нет! И просто свихнулся, раз считает, что я его оставлю.

— Набери последний номер из контактов, — все таким же беспечным тоном, будто мы где-нибудь отдыхаем и нам не грозит никакая опасность, продолжил парень. — Бежишь, блокируешь двери и гонишь, нарушая все правила. От парочки штрафов меня инсульт не хватит, не боись. И звонок, не забудь, родная.