Он. Перерождение

— А вы помните, когда они стали писать об этом? Когда начались публиковаться промежуточные данные, когда я с огромным отрывов лидировал от удобного для них кандидата. Все было нормально. А потом резко стали появляться нарушения там, где их не было.

— Но есть же видео, аудиозаписи, где ясно видно, как кидают стопки бюллетеней в урны для голосования, как в бланке фамилию кандидата, победившего в данном районе, меняют на вашу. Но вы опять скажите, что это все фейки. Хорошо, тогда перейдем ко второму моменту. Люди мирно вышли на улицы, разъяренные тем, что их выборы украли. Чем вы на это ответили? Пулями да побоями.

— Вы говорите о мирном протесте? Очень смешно. Ваш любимый интернет пестрит видео, где готовятся самодельные коктейли Молотова, устанавливаются баррикады. Где люди с ножами, арматурой, досками и прочими подручными вещами идут в бой с милицией. Может, Вы не знали, что нападение на сотрудника при исполнении — это статья? Дай слабину, и они пошли бы грабить магазины, насиловать женщин, убивать мирных граждан? Так, где я был не прав? Моя вина в том, что я приказал остановить нарушителей?

— Нет. Всегда есть люди, чьи идеалы не столь чисты. Люди, которые восприняли ваше предательство, как шаг к активным действиям. Но далеко не все вели эти активные действия. Многие просто взяли первое, попавшееся под руку, для самозащиты, зная, что вы готовы кровью усидеть на троне. Давайте отбросим эту группу людей, ведь их было то не так уж и много. Все опять задокументировано, как ваши люди, вбегают в толпу молодых девушек, державших белые розы и выкрикивающие речовки? Не в вашем ли законе говорится о свободе слова, и праве на свободное волеизъявление?

— А также в законе прописано о запрете собираться группой более 4-ех человек.

— Как тогда быть? Ваши законы противоречат друг другу.

— Некоторые вещи сложно сбалансировать. Иногда образовываются дыры. Я знаю, о каком видео вы говорите, но, не смотрели ли Вы официальное видео об этих особах. Если нет, то скажу вам, что они признались в том, что им заплатили круглую сумму за это. Они просто отрабатывали деньги, а не изъявляли свою волю.

— Если не считать, что этих женщин избили. И я лично видел, в каком ужасном состоянии они находились, то другого и не ждал. Не все же могут героически сдержать пытки. Наступает момент, когда готов пойти на все, чтобы это прекратить.

— Это лишь ваши предположения. У нас есть задокументированное чистосердечное признание. Что еще нужно для вынесения приговора?

— Нужны честные признания, а не выбитые из людей силой. Ваши слова, президент, звучат очень убедительно, если не знать всей правды. Но поверьте мне, я бы никогда не пришел к вам и не устроил такое представление, если бы не был стопроцентно уверен в своей правоте. Ваша вторая вина. Третий момент, который тесно связан со вторым. Вы с остервенением стали отлавливать людей, принимавших участие в протесте и хоть раз засветившиеся на фотографиях. Кто-то отделывался штрафами, кто-то реальными тюремными сроками. Но у них всех вы ломали судьбы. Люди, осужденные по политическим статьям, не могли найти работу. Им приходилось подрабатывать нелегально, там, где не требовались документы. Грузчики и прочее. Тяжелая работа, оцененная копейками. К чему это? Желание подавить народ окончательно, чтобы впредь и не думали колыхаться?

— Я никогда не издавал такого приказа. Человек, отбывший или выплативший наказание, свободен. У нас в законе не прописаны какие-либо ограничения. За малым исключением. А оно одно — вооруженные силы.

— Тогда получается, что всемогущий президент, не знает, что у него творится в стране?

— За всем не уследишь, приходится доверять своим помощникам. Рядом со мной люди ответственны, даже чересчур. Но я прослежу за этим. Такое недопустимо.

— Допустимо, здесь вы действительно были не в курсе происходящего. Тогда объясните мне ваш четвертый момент. После протестов, вы вернули смертную казнь и более того, сделали исполнение приговора открытым. Тоже для устрашения?

— Не я это придумал, раньше такая практика активно использовалась. К смерти приговаривались только люди, совершившие поистине ужасный проступок.

— Например, измена родины?

— Конечно, ведь это могло обернуться гибелью всей нации.

— Но Я же был на суде, меня судили, те аргументы, были просто смехотворны. Все люди, казненные таким способом, были не виновны. Чем виновата молодая пара, которая просто станцевала на флаге. Их обвинили в терроризме! Измене Родине! Да еще и в убийстве, которого, Я уверен, не было.

— Суд был справедлив. Мне не доставляет удовольствия такие дела, но закон суров.

— И, наконец, пятый момент. Наверное тот, из-за которого, я и решился на все это. Не хочу быть многословным, давайте просто включим запись. Мои помощники, как раз все подготовили.

На стене здания появилась картинка, на которой был изображен президент у себя в кабинете. Рядом с ним был какой-то военный. Кто-то из высших чинов.

— Все готова генерал?

— Да, господин президент. Бомбы заложены. Ровно в полдень они сдетонируют.

— Людей будет много?