Он погиб до полета Гагарина

Теперь, с позиций сегодняшнего дня, можно с уверенностью говорить, что требования по медицинским показателям при отборе в первый отряд космонавтов были очень завышены. Но тех людей, которые отбирали первых космонавтов можно понять. Во-первых, никто не знал, как поведет себя человеческий организм в космосе. Во-вторых, предстоял испытательный полет на совершенно новой технике. Для успеха предстоящего дела требовалась абсолютная надежность всех его составляющих, в том числе и человека-пилота. Поэтому и «зверствовали» медики осенью 1959 года, отбирая кандидатов на первые космические полеты, беспощадно отсеивая молодых авиаторов при любых нестандартных параметрах здоровья.

О тех днях медицинских проверок Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Евгений Васильевич Хрунов вспоминал:

«Собралась (в госпитале – С.Ч.) довольно большая группа летчиков, три года назад окончивших училище и служивших в разных частях. Вначале мы вели разговоры о том, кто где служил, об общих знакомых, о семьях, но вскоре наступили монотонные госпитальные будни, и если учесть, что все мы были практически здоровы, то можно представить, насколько это было «весело». Дни тянулись медленно, похожие один на другой. В восемь часов мы вставали по сигналу «подъем», занимались зарядкой, бегали в парке госпиталя.

После утреннего туалета дружно шли завтракать и затем встречались только в коридорах, в перерыве между приемами у того или иного врача, неизменно спрашивая друг друга, как дела.

Дела шли по-разному. Кто завалился, не прошел на том-то или на том-то, кто ждет очереди к следующему врачу... В 14 часов все шли на обед, а после обсуждали события дня. О космосе старались не говорить. Самыми приятными для меня были в то время часы послеобеденного отдыха, когда представлялась возможность взять в руки книгу и углубиться в чтение.

Самые тяжелые испытания с точки зрения физических нагрузок (центрифуга, барокамера) по плану производились в конце обследования. Готовясь к ним, мы строго выполняли ежедневный часовой моцион - быстрая ходьба по парку до пяти километров. В 23.00 ложились спать, предварительно тщательно изучив план обследований на следующий день.

Так проходил день за днем. Группа все уменьшалась. Каждый день кто-то покидал госпиталь, навсегда распрощавшись с мечтой о полетах в космос. А когда в двадцатых числах февраля программа медицинского обследования была закончена, в группе оставалось всего четыре человека. Мы объединились с летчиками, прошедшими ранее первый этап испытаний.

Мой ведущий врач все более внимательно относился ко мне, требовал тщательнее выполнять распорядок дня. Я испытывал волнение, внутреннюю напряженность. В конце концов, из всей нашей группы остался я один. Один из тридцати летчиков, годных без ограничения к летной работе на самолетах-истребителях, но не годных по состоянию здоровья к космическим полетам.

Подъем в барокамере на шесть тысяч метров оказался для меня самым трудным, причем по моей вине. Перед прохождением испытаний в барокамере каждый из нас дотошно расспрашивал товарищей, которые уже прошли подобное испытание. Те очень подробно и с большим желанием помочь товарищу давали советы, как себя вести, как дышать и т. д. Получил огромное количество таких советов и я. И вот отправился в барокамеру. Когда высота достигла шести тысяч метров, я сознательно начал глубоко и довольно часто дышать, хотя в этом никакой надобности не было. Потом врачи объяснили мне, что я был на грани потери сознания не от недостатка кислорода, а, наоборот, от недостатка углекислоты. Но организм мой выдержал и это испытание. Осталось еще два заключительных подъема — на четырнадцать и пятнадцать тысяч метров. Вся моя воля, мое поведение были направлены на то, чтобы выдержать и это испытание. Наверное, излишне волновался, потому что в ночь перед подъемом на четырнадцать тысяч метров впервые в своей жизни никак не мог заснуть. Часа в три ночи взял у дежурной сестры таблетку снотворного. Проспав не более четырех часов, почувствовал, что не выспался, но мне не хотелось признаваться в этом врачу, срывать и задерживать план обследований.

Евгений Алексеевич осмотрел меня, измерил давление крови, пульс. Спросил, как себя чувствую, хорошо ли спал. Он отметил, что пульс и давление у меня отличаются от обычных величин. За 35 дней врач изучил меня, наверное, лучше, чем я себя за 26 лет. Пришлось признаться, что плохо спал. Испытания в этот день были отменены. Меня строго предупредили, что я честно и подробно должен информировать врача о своем самочувствии. В дальнейшем так и было. Заключительные испытания я прошел успешно» (3.3).

Первичный медицинский отбор продлился до января 1960 года. Теперь предстоял следующий этап отбора.

Он начался в следующем году, после выхода 11 января 1960 года директивы Генерального Штаба ВВС №321141 «О формировании ЦПК ВВС и отряда космонавтов», в которой оговаривалось и планируемое число космонавтов - 20 человек (3.2).