Он проснулся

Учеба в этот день так и не началась. Сидя в холле напротив ярких картин Нил наблюдал, как одногруппники Карины по одному заходят в учительскую. Они выходили, опустив взгляд, одна девчонка рыдала у двери, а две другие ее успокаивали. Куратор проводил каждого в класс и забирал нового возможного свидетеля или подозреваемого. Нил смотрел сквозь них и прокручивал слова его учительницы, «не до картин сейчас», или не до меня, думал он, разве картины не важнее всего этого, это ее работа. Молча злился он. Студент просидел так весь день, под учительской, выжидая, когда учителя, начнут расходиться по домам. Но не дождался, подруги Нила уговорили его провести их до дома, мало ли что.

На следующий день Директор объявил, что будет прощание с несчастной девочкой — последний звонок. Группа Нила есть в списке присутствующих. Подруга по обыкновению толкнула Нила в плечо.

— В столовку идешь?

— Аппетита что то нет.

— Это и понятно, с такими-то ужасами у любого аппетит пропадет, но я пойду, кушать все равно надо.

А Нил остался, что вчера, что сегодня пил только чай и сидел в холле, возле учительской разглядывая яркие картины.

День прощания. Студентов выстроили в колонны у парадного входа, Осеннее утро морозом било по лицу и рукам, все стояли, сгорбившись, грея ладони в карманах. Ветер. Директор монотонно читал речь о ценности жизни и о том, как Карина была дорога нам. В центре на четырех стульях стоял гроб. Гроб, обитый дешевой фиолетовой тканью, по краям обрамленный рюшами. Нил смотрел то на небо, то под ноги, не смотрел туда, не поддавался соблазну посмотреть на эти неуместные фиолетовые рюши, на эти искусственные венки, опирающиеся о табуреты, на живые гвоздики в гробу, на ее лицо. Ее лицо холодное и бледное, фарфоровое как у куклы, глаза закрыты, нет, она не кажется спящей, подумал Нил, она будто камнем провалилась в мягкие подушки, На ней Фиолетовое выпускное платье. Кто на нее это напялил, злиться студент, сжимая кулаки, Его взгляд спускается от золотой цепочки нити на ее шее к ее груди и животу, видно, видно, небольшую впалость в животе.

— Там ничего нет. — Прошептал Нил. — Ничего — нервно чешет щеку.

Нил пошатнулся, сгорбился, трясущимися руками чешет щеки, царапает их, кусает губы, проглатывая частички кожи. Холодный пот капает с его лица.

— Я хочу есть — хрипит он — Хочу — Слезы стекают по носу и щекам смешиваясь с потом. Он падает на колени. В глазах темно, слышны крики «Ему плохо. Помогите». Чувство опоры. Кто-то взял его под руку. Тишина.

Он проснулся. В глазах мелькали яркие пятна. Даже тут краска. Нил смотрит на заляпанный потолок.

— Как ты?

— Что? Где я? — Замешкался парень приподымаясь. Оксана Дмитриевна помогла ему сесть и протянула кусочек гематогенки.

— Держи. Медсестра вручила это мне, сказала все нормально, просто завтракать по утрам надо. Нашатырём тебя привели в чувство, отвели сюда, и ты уснул. А ты не помнишь?

— Нет. Парень протер глаза, оглянулся. Он в кабинете живописи. Слева у стены огромный стеллаж с измазанными краской палитрами, в воздухе уже привычный запах растворителя. На нижних полках стоят холсты с работами студентов. На противоположной стороне мольберты в ряд и металлические стулья. В центре подиум, на котором стул в драпировках и выставлен свет. Днем на стуле позирует натура, а студенты, окружив ее, пытаются построить фигуру, кости, затем мышцы, взгляд и портретное сходство. А сейчас тут только Нил и его учительница.

— Я попишу немного. Когда будешь готов, скажи. До твоих родителей так и не получилось дозвониться, так что проведу тебя к остановке. Она улыбнулась и села за мольберт.

— К остановке? Вы точно этого хотите?

— О чем ты? — От волос Оксаны пахло персиковым шампунем, Она сидела спиной к парню и сосредоточенно рисовала. Ловко выводила кисточкой стул, завернутый в яркие драпировки. Пару мазков и простой стул на подиуме оживал и заливался закатным светом.

— Остановка. Там где нашли Карину. — Нил поднялся и подошел к Оксане став вплотную к ее спине. Он почти касался ее волос и слышал ее дыхание.

— До сих пор не могу в это поверить. — Ее рука дрогнула. — Тем более, сейчас одному ходить нельзя. — Оксана продолжила набирать тон, рисуя тени драпировок.

Нил опустил ладонь на ее плечо.

— Что ты делаешь? Возмущенно Оксана повернулась посмотреть в глаза нахалу. Она замерла, ее лицо вмиг побледнело, а зрачки сузились. На нее смотрели четыре глаза, из паучьего рта капала слюна, пара острых хилицер со звоном сомкнулись.

Мольберт. Холст и уверенные мазки краски. На картине фигура, сидящая на стуле. Черные кудри лежат на плечах, бедра обтянутые узкими джинсами. Руки сложены на коленях, голова повернута, будто смотрит в окно, лунный свет, падая на кожу, добавляет холодных оттенков. Дыра в животе, пустая оболочка. Нет желудка, печени, почек, нет крови, Глубокий багровый цвет, фиолетовые оттенки.