Он сказал / Она сказала

Кит превосходно исполнил свою роль за свидетельской трибуной. Он, я и прочие свидетели рассказали, что он действовал исключительно в целях самообороны, а также ради защиты беременной жены. Конечно, пришлось снова копаться в прошлом, но во время свидания в тюрьме мы с ним договорились шепотом через стол, что не станем перетряхивать при всех наше грязное белье. Мы просто подробно поведали суду о сцене, разыгравшейся у нас на кухне. Некоторые вещи замолчать не удалось. Результаты экспертизы сыграли нам на руку, отпечатки Джейми на рукоятке ножа и моя окровавленная футболка рассказали о многом. Нож Джейми у нас на полу, который он захватил из дома, доказывал умысел с его стороны. Однако бумаги, собранные Бесс, обнаруженные на моем столе, чуть не загубили все дело. Прокурор счел, что это свидетельствует о преднамеренном убийстве, а не о самозащите. На моем перекрестном допросе они предположили, что я специально оставила эти бумаги там, чтобы с их помощью впоследствии оправдаться. Я стояла на своем. К тому же Антония подтвердила все то, о чем писала Бесс. Но суд присяжных – странная штука. Предсказать их решение невозможно.

– Все стороны по делу Смита в двенадцатый зал, – раздается из громкоговорителя.

Адель хватает меня за одну руку, Лин – за другую, Мак берет за руку ее, и мы стоим так, будто в общей молитве, пока охранник жестом не приглашает нас в зал.

Обстановка в Бейли гораздо величественней, чем в Труро. Места для публики расположены на балконе, отделанном мрамором и латунью, и возвышаются над местом действия на двадцать футов. Наша старая знакомая Элисон Ларч тоже здесь, она здорово изменилась – что-то сделала с лицом, похоже, увеличила губы и разгладила лоб ботоксом.

Балкомбы уже здесь. Может, так и просидели тут все время, пока совещались присяжные. Теперь они не в полном составе, только лорд Джим (с тех пор ему пожаловали титул) и леди Салли. Брат Джейми сначала присутствовал, но его выдворили за то, что обозвал Кита грязным убийцей вскоре после того, как последнему предъявили обвинение. Почему не пришла сестра Джейми, я не знаю. Салли Балкомб вся трясется и ходит с палочкой. Лорд Джим сперва садился на первые ряды, как и мы, но, по мере того как выяснялась вся правда о его сыне – о склонности к насилию и маниакальной одержимости, – отсаживался все дальше. Когда показания давала та самая стажерка, которую изнасиловал Джейми, его отец сидел на средних рядах; теперь он забился на последний, вне досягаемости для прессы, и, что во благо, Кит его тоже не видит. Даже оттуда я кожей чувствую, что Джим раздавлен. Он не сумел повлиять на выбор королевского прокурора, и никакие деньги не помогут засадить за решетку убийцу его сына. Несмотря ни на что, мне страшно жаль Джима и Салли. Их горе станет лишь тяжелее от того, что воспоминания о сыне омрачены знанием, каким он был на самом деле.

Мой муж внизу на скамье подсудимых. На нем мешковатый синий костюм – я купила его, не подумав, как он похудел в тюрьме. Он прикован наручниками к охраннику, второй охранник стоит возле двери. Было бы смешно, если бы я могла смеяться. Наклоняюсь над мраморной перегородкой, чтобы он меня видел. Скамья подсудимых в Бейли – это ряд из восьми откидных стульев. Скорее всего, присяжным не видны пустые стулья, но мне кажется, что они только подчеркивают его невиновность. Ведь он не заговорщик и не член какой-нибудь банды.

Пустые стулья напоминают о том, что и я могла оказаться с ним рядом.

Кит смотрит на меня. В его взгляде – тяжесть вины, которая не имеет ничего общего с убитым человеком.

– Встать, суд идет, – провозглашает служащий, и даже Салли Балкомб поднимается на ноги.

Судья – это лорд-судья, никак не меньше – призывает присяжных.

Входят двенадцать человек, исполненных чувством собственной важности. Смотрю на предводительницу. Лицо этой брюнетки оставалось непроницаемым все время; впрочем, таково оно и теперь.

– В деле короны против Смита, виновен ли обвиняемый?

По рукам ползут тревожные мурашки, и я скребу предплечье ногтями.

– Не виновен, – заявляет брюнетка.

Позади нас раздается сдавленный стон. Мак с облегчением роняет голову в руки и пропускает момент, когда Кит поднимает глаза. Напряженное выражение, которое появилось на лице с того самого момента, как его арестовали, исчезло.

– Ох, слава богу, – шепчет Лин. – Ты как, Лора?

– Даже не знаю, что ответить.

Сразу его не отпустят. Сперва подготовят документы, затем отправят их по факсу в Белмарш, а оттуда перешлют обратно. Все это займет с полчаса. Только тогда я увижу его, но на глазах у всех. Наверное, им стоило бы отвести специальную комнату для таких случаев. Тем более что в Бейли полно комнат – и гулких залов, и маленьких уютных закутков. Я обнаружила с дюжину пустых помещений, пока ждала, когда меня вызовут давать показания. Но нет. Когда уладят все формальности, Кит выйдет прямо на улицу. Это вдвойне неудобно еще и потому, что снаружи нас поджидают журналисты. Окончательное унижение.