Он свое получит

Тут он увидел, что она сидит в кресле, лицом к окну. На белой стене вырисовывались очертания ее головы.

От тона, каким были сказаны эти слова, по коже его пробежали мурашки. Это не был голос Глории. Это был голос незнакомого человека.

– Что ты там делаешь? Сидишь в темноте… – пробормотал он, повернул выключатель и захлопнул дверь. Если она собирается закатить ему сцену, он ей сейчас устроит. Выигрывает сражение тот, кто наносит первый удар.

Лампочка, стоящая на камине, загорелась ровным желтым светом. Гарри взглянул на Глорию. Закипавшее в нем раздражение тут же угасло. Ее вид поверг его в ужас. Лицо было белым, словно снег. Глаза глубоко ввалились. Кожа туго обтягивала лицо, что делало ее голову похожей на череп.

Он уже собирался спросить, что случилось, но сдержался. Не стоило давать лишний повод закатить сцену.

– Прости, что так поздно, – сказал он. – Меня задержали. – Он прикурил и бросил спичку в камин. – Было много дел.

Она не ответила.

Внезапно ему показалось, что комната страшно тесная. Ему пришлось обогнуть кресло, в котором она сидела, чтобы подойти ко второму. Сел и притворно зевнул. Он понимал – сейчас не время затевать с ней разговор о расставании. Никогда прежде Гарри не видел у нее такого лица. Он сидел и чертыхался про себя. Сейчас, пожалуй, надо постараться смягчить, успокоить ее и выложить все потом, после еды.

– Давай-ка лучше пойдем перекусим, – сказал он. – А ты что весь день делала? Купалась?

Она повернула голову и встретилась с ним глазами. И снова его пробрала дрожь. Любовь, которую он прежде всегда читал в ее глазах, исчезла. Казалось, на него смотрит совершенно незнакомый человек.

– Нет, не купалась, – ответила она. Голос звучал надтреснуто и жестко.

– И зря. Тебе пошло бы на пользу. Пойдем поедим. Я проголодался. А ты?

Она пристально посмотрела на него.

– Ну, и как она, Гарри? – спокойно, даже слишком спокойно спросила она. – Оправдала ожидания?

Он замер. И тут жаркая волна гнева захлестнула его.

– Ты это о чем?

– Как она в любви? Тебя устраивает? А ты ее?

Гарри поднялся.

– Заткнись! – рявкнул он. – Я не намерен слушать весь этот бред!

– Почему бред? Ты же всегда гордился, какой ты замечательный любовник, разве не так? Почему же я не могу спросить, устроила ли она тебя?

– Говорят тебе, заткнись, значит, заткнись!

– Только не говори мне, что ты в нее влюбился, – продолжала Глория. – В это мне трудно поверить. Единственный человек в мире, к которому ты способен испытывать это чувство, это ты сам. Просто в ней есть новизна, молодость, свежесть, верно, Гарри? В отличие от меня. Дешевой, опостылевшей мелкой шлюшки, которая на какое-то время привлекла твое внимание. Разве не так?

Гарри с размаху ударил ее ладонью по лицу. Так сильно, что голова у нее откинулась назад. Она не двинулась с места, только вся сжалась и сидела неподвижно, уставившись на него; лицо – мертвая белая маска.

– Я предупреждал тебя, заткнись, – сказал он, стоя над ней. – Напросилась, вот и получила. Теперь слушай. Я хотел расстаться с тобой по-хорошему. Но после всего этого мне плевать! Между нами все кончено. Собирай свои вещи и проваливай! Я с тобой покончил, раз и навсегда. Я не шучу. Дам тебе тысячу долларов и вали отсюда! Поняла?

Она смотрела на него, глаза ее сверкали.

– Никуда я не пойду, Гарри, – произнесла она еле слышным, похожим на шелест голосом.

– Нет, пойдешь! – крикнул он. – И придется тебе с этим смириться. Между нами все кончено. И тебе нечего здесь больше делать. Кроме того, так будет безопаснее. Если Борг до сих пор идет по следу, то нам лучше разойтись в разные стороны. Ты сама по себе, я сам по себе. Если желаешь, можешь сегодня здесь переночевать, я согласен. Перейду в другой домик. Но только, чтобы завтра утром в мотеле и духу твоего не было. И мне плевать, куда ты пойдешь. Подцепишь нового хахаля, вот пусть он о тебе и заботится. У тебя будет тысяча долларов, как раз хватит, прежде чем он тобой займется!

Лицо ее окаменело.

– Тебе так просто от меня не избавиться, – тихим, но жарким шепотом произнесла она. – Никуда я отсюда не уйду.

Он смотрел на нее, ему не нравился холодный огонек, мерцавший в ее глазах.

– Не валяй дурака. Не останешься же ты здесь, зная, что я этого не хочу.

Она не ответила.

– Послушай, ты, идиотка, ну неужели ты не понимаешь, что я с тобой завязал? – он повысил голос.

– Не завязал, Гарри.

Он видел, как на ее щеке медленно проступали красноватые следы его пальцев. Ему стало стыдно, и он отвернулся.

– Завязал, – сказал он. – Да что ты, в самом деле? По-английски, что-ли, не понимаешь?!

– Ты только думаешь, что завязал, на самом деле – нет.

– Слушай, я не желаю больше себе трепать нервы. Это конец. Сегодня я могу оставить тебя здесь на ночь. Но завтра утром… У меня свои планы. Ты в них не входишь.

– Раньше входила. Или я ошибаюсь?