On the wild side

"Хэй, пизда голожопая!" -- закричал Алекс, высунувшись в окно и, очевид-но, увидев Лелю. Я подошел к другому окну, также открытому, а точнее, это было то же огромное, во всю стену окно, только другая его часть, и заглянул вниз.

Далеко внизу, этаж был седьмой американский, я увидел голоногую фигурку в красной короткой тишотке, растерянно метавшуюся по улице.

"Пизда голожопая! Смотрите, люди, на голожопую пизду!" -- истошно за-орал Алекс в ночь, и из дома напротив, из таких же, очевидно, лофтов, как и у Алекса, стало высовываться местное население и смотреть туда же, куда смотрел и Алекс и мы, на метавшуюся по улице в поисках штанов Лелю. Несмотря на поло-вину третьего ночи, половина окон в Сохо светилась и из некоторых доносилась музыка.

"Муд-ааак! -- прокричала Леля, задрав лицо в нашу сторону. -- Муд-аак!" -Подняв руку, она погрозила Алексу сжатым кулаком.

"Ха-ха-ха-ха!" -- злорадно прокаркал Алекс. "Вправо, вправо иди, Лелька! -- закричала рядом со мной Элиз. -- На мусорный бак... Еще правее..."-- Элиз пыта-лась помочь подруге. Я увидел, что, следуя совету Элиз, Леля нашла штаны, взя-ла их и исчезла из поля зрения.

"Зачем ты ее так? -- сказал я Алексу, когда мы отошли от окна и вернулись к столу. -- Насколько я понимаю, она тебе ничего плохого не сделала, а только хо-рошее". Я мог ему сказать: "Она же, мудак ты этакий, недавно тебе денег на еду одалживала и пизду свою, очень может быть, предоставляла как хорошему другу, а ты?" Но Леля просила меня никому эту его тайну не рассказывать.

"Что это ты, Лимон, за Лельку-блядь заступаешься?! -- изумился Алекс. -Гуманист хуев! -- И решил пошутить: -- Молчи, Лимон, а то сейчас тебя самого вы-ебем". -- Он захохотал.

Иногда, когда ему это было очень нужно, Алекс умел произвести впечатле-ние интеллигентного и воспитанного человека. На открытиях своих выставок, во время интервью с прессой... Но сейчас в Америке, где вообще все опрощаются, Алекс, привыкший к ношению масок и поз, в дополнение к своей природной невос-питанности и хамству, еще стал носить хамство, как позу. Может быть, он в стране, где все боятся друг друга, быстренько соорудил себе устрашающее, намеренно мужланское защитное поведение. Не трогайте меня -- я ужасен! И чтобы выгля-деть пострашнее, украсил себя шрамами? Не знаю, это только догадка...

Я промолчал. Раздался гудок интеркома. Шалва пошел к элевейтору и от-туда прокричал Алексу: "Это Леля!"

"Вот видишь, Лимон!" -- сказал Алекс нравоучительно. -- Эта пизда даже не способна обидеться. Ты ее гонишь в дверь, а она входит в окно".

Леля вывалилась из элевейтора. Штаны были на ней. Нетвердой походкой она подошла к столу и стала между Алексом и Элиз, которая теперь восседала на моем месте, так как я решил себя обезопасить на всякий случай от дальнейших проявлений Алексовой любви. Проявления еще вполне могли последовать, Шалва принес три пакета пива, по шесть бутылок в каждом.

"Эх ты... сука-а! -- протянула Леля укоризненно, заглядывая Алексу в глаза. -- Я думала, ты мой друг, а ты... говно ты!.." -- Правой рукой Леля загребла со сто-ла тяжелую пивную кружку и замахнулась ею у головы Алекса.

Замахнулась слишком медленно, Элиз успела поймать ее за руку:

"Ты что, с ума сошла, Лелька!"

"Сошла, -- согласилась та, -- а чего он поступает, как говно?" -обернулась она к нам за справедливостью.

"Пизда, -- сказал Алекс. -- Я же тебя люблю. Иди сюда..." -- И не дожидаясь согласия маленькой женщины, потянул Лелю на себя. Та, как пушинка, влекомая неудержимым сквозняком, подлетела к нему и переломилась о его высокое коман-дирское колено. Чмок! -- и Алекс жирно поцеловал Лелю в губы и долго так держал ее у своих губ, не отпуская.

Когда же он Лелю отпустил, та выглядела примиренной. "Блядь!" -- еще раз, последний, выругалась она и как бы в виде компенсации отобрала у Алекса его красивую кружку с пивом. И выпила.

"Что ж ты на попу тянешь, дура... -- миролюбиво, как бы желая лишь легко обсудить случившееся, подвести итог, сказал Алекс. И вдруг отряхнул Лелю с ко-лен. -- Ты что, обоссалась?" -- Алекс провел рукою по своим черным брюкам.

"Сам ты обоссался, Алекс! -- засмеялась Леля. -- Это вино, дурак!" -- Но ушла на всякий случай за мою и Элиз спины на противоположную сторону сто-ла.

Я подумывал, как бы свалить, мне стало неинтересно. Алекс и казак напе-ребой стали рассказывать мне то, что я знал куда лучше их -- о Нью-Йорке и его происшествиях, о мазохистской ежедневной ненужной напряженности Великого города. Рассказывали, все время сравнивая Нью-Йорк с Парижем. Для них Нью-Йорк только начался год назад, для меня он уже кончился. Время от времени Алекс вставлял в нью-йоркские рассказы фрагменты воспоминаний о своем папоч-ке-кавалеристе; эти воспоминания его я знал наизусть. Я сидел и думал, что Алекс ограничен, что он живет в прошлом, что у каждого есть потолок и, может быть, Алекс достиг своего потолка.