Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы

– Про Зорге все знал только Филипп Голиков… Он сменил «Павла Ивановича»[4] и тех, кто его замещал на посту начальника нашей разведки… Берзин-то оказался «троцкистом» – шлепнули… – Чуйков хмуро усмехнулся. – Вообще-то всех наших первых маршалов и командармов, даже Ворошилова с Буденным, по логике тех лет, можно было считать тоже троцкистами… Лев Давидович утверждал в должностях, кто ж еще, конечно, он, народный комиссар по военным и морским делам… Только Климент Ефремович со времен Царицына работал вместе с Иосифом Виссарионовичем… А Тухачевского в Царицыне не было, да и Блюхера с Якиром и Примаковым – тоже, на других фронтах воевали, вот их и шлепнули в одночасье… Да… Все, абсолютно все высшие командиры времен Гражданской войны были открыты и назначены не дядей Васей, а РВС[5]… Вот вы, писатели, об этом напишите, а то все о председателях колхозов сочиняете… Так вот, Голиков этот самый, – коротышка-выдвиженец, сукин сын, – на всех рапортах Зорге писал: «Информация не заслуживает доверия». И – точка. Кто ж такой документ начальнику Генерального штаба будет докладывать?! Так что вы Жукову верьте, он человек высокопорядочный, ложь его характеру противна…

…Я любовался этим кряжистым человеком, его крестьянским лицом с рублеными, глубокими морщинами, чувствовал в его глазах какую-то скрытую, стыдящуюся муку и невольно думал о том, что ломать человека можно не только в застенке, но и на воле: первооснова любого действа – рычаг, а сколько их на земле?! Бесчисленное множество, горазды людишки на изобретательство такого рода…

…Слова маршала о том, что Голиков называл Рихарда Зорге «не заслуживающим доверия», запомнились мне.

Поскольку впрямую искать объяснение такого рода заключению было тогда невозможно, я начал исследовать эту загадку, что называется, по касательной; опыт такого рода был у меня уже – накопился в процессе работы над образами Блюхера, Постышева и Уборевича.

Ответ на этот вопрос я получил через два года, навели историки и военные, подсказав, что в конце двадцатых годов Рихард Зорге жил в Москве, работал в исполкоме Коминтерна, являясь помощником председателя Исполкома и шефа журнала «Коммунистический Интернационал».

А секретарем Исполкома продолжал еще работать Николай Иванович Бухарин.

Именно тогда, накануне решающей атаки Сталина против Бухарина, тот до конца точно сформулировал одну из своих концепций: судьбу мировой пролетарской революции решит – вместе с Советским Союзом – «большая деревня», то есть национально-освободительное движение Азии, особенно Китая; ситуация на Востоке рано или поздно понудит «большой город» – то есть Западную Европу и Америку – по-иному взглянуть на мир.

Именно поэтому Бухарин так нуждался в избыточно-точной, по-настоящему интеллигентной информации о положении в Китае. Видимо, он довольно долго колебался, размышляя, на каком фронте Зорге мог принести наибольшую пользу (до того времени, понятно, пока Зорге не был приглашен Берзиным).

В свое время с подачи Зиновьева генеральный секретарь, являвшийся членом руководящей «тройки» (Каменев, Зиновьев и Сталин), выдвинул лозунг, обвинявший социал-демократию в сползании к фашизму. Бухарин занимал иную позицию; он настаивал на том, что невозможно и неразумно валить социал-демократов в одну кучу с нацизмом; наперекор Сталину и Зиновьеву отстаивал возможность совместных выступлений с социал-демократическими рабочими, более того, с их низовыми организациями, в то время как обращение к нацистским организациям, даже в тактических целях, считал недопустимым.

(Лишь устранив Бухарина из Политбюро, Сталин посмел сказать на Семнадцатом съезде: «В наше время со слабыми не принято считаться, считаются только с сильными… Конечно, мы далеки от того, чтобы восторгаться фашистским режимом в Германии, но дело здесь не в фашизме, хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной».)

Несмотря на то что Бухарина всегда поддерживали Крупская и Клара Цеткин, официальное отношение к социал-демократии оставалось неизменным, зиновьевско-сталинским: немецкие коммунисты не смели объединяться с социал-демократами в борьбе против нацистов. А ведь объединись они, Гитлер бы не собрал большинства на выборах в рейхстаг и дальнейшее развитие европейской истории могло пойти совершенно по иному руслу.

Поэтому, вероятно, Зорге был направлен сначала в Китай, а после в Японию – в Германии он бы мог содействовать объединению коммунистов с социал-демократами, созданию единого фронта, однако это – по меркам тех крутых лет – было изменой выдвинутому лозунгу.

…Жуков о Зорге не знал, ибо он стал начальником Генерального штаба уже после того, как закончились процессы, и все те, кто начинал с Лениным, оказались шпионами и диверсантами; в стране изменилось качество государственной памяти: лишь малая часть делегатов Семнадцатого съезда партии дожили до Восемнадцатого, остальные были расстреляны как враги народа. Все друзья Зорге были ошельмованы и уничтожены.

…А знал ли Сталин о Зорге?