Он упал на траву…

Для флангового контрудара по наступающей группировке была создана фронтовая группа И.В. Болдина, потерпевшая поражение в танковом бою южнее Холм-Жирковского. 7 октября две немецкие танковые дивизии замкнули кольцо окружения войск Западного и Резервного фронтов в районе Вязьмы. В окружение попали 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк.

Всего под Вязьмой и Брянском в плен попало около 700 000 советских солдат и офицеров, было захвачено 1 242 танка и 5 412 орудий. До 11 октября окружённые войска предпринимали попытки прорваться, но только 12 октября удалось ненадолго пробить брешь. Из окружения удалось выйти лишь 85 тысячам человек. В вяземском «котле» попали в плен командующий 19-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин и генерал-майор С.В. Вишневский, а командующий 24-й армией генерал-майор К.И. Ракутин погиб.

К середине октября пути на Москву оказались открытыми. На всём фронте от Московского водохранилища до Калуги в составе Западного фронта насчитывалось лишь около девяноста тысяч человек. Теперь в непосредственной опасности оказалась Москва.

Эвакуация из Москвы

Уже через два дня после начала войны был создан Совет по эвакуации — он определял, куда перевозить предприятия, находил здания, пригодные для их размещения, выделял вагоны. Тогда же началась и эвакуация детей: за месяц из Москвы было вывезено почти полтора миллиона человек, главным образом, маленьких детей с родителями.[20] 26 июля 1941 года, в связи с приближением фронта и началом массированных бомбардировок Москвы, Совет по эвакуации постановил ускорить эвакуацию гражданского населения столицы. Наркомат путей сообщения должен был с 26 июля по 2 августа вывозить не менее 64 тысяч человек ежедневно.

Вот фрагмент из дневника врача «Скорой помощи» А.Г. Дрейцера: «Вокзалы запружены уезжающими. На привокзальных площадях очереди с вывесками организаций на шестах. Толпы людей сидят на своём скарбе… Наживаются носильщики, люди с тачками и воришки…».[21]

Эвакуация московских предприятий с сотрудниками ускоряется с началом операции «Тайфун». Эвакуируют все заводы Наркомавиапрома, Наркомбоеприпасов из Тульской и Московской областей, Московский Автомобильный завод им. Сталина.

C началом войны у населения были изъяты все радиоприёмники (см. на фото: «Не сдача будет рассматриваться по закону военного времени») и фотоаппараты. Поэтому так редки любительские советские снимки времён войны. Вся «профессиональная» фотосъёмка подвергалась цензуре, поэтому эвакуация Москвы (приведшая к панике) запечатлена на плёнке не была. Фотографии на этой и следующей странице сняты в Ленинграде либо почерпнуты из немецких архивов, (а значит, сделаны на оккупированных территориях).

13 октября отдан приказ об эвакуации Большого и Малого театров, МХАТа и театра им. Вахтангова. И, наконец, 15 октября Государственный комитет обороны принимает «Постановление об эвакуации из Москвы иностранных дипломатических миссий и высших государственных органов СССР»:

«Ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев…

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также правительство во главе с заместителем председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).

3. Немедля эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба — в Арзамас.

4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД… произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также всё электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию).

Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин».

Это постановление современные историки считают причиной нескольких дней паники, возникшей в середине октября в Москве. Находившийся в те дни в Москве офицер-связист вспоминает: «Мы едем по Покровке и из окна трамвайного вагона видим, как группы обезумевших москвичей разбивают витрины магазинов и растаскивают что попало по своим квартирам.

У Разгуляя пьяный мужик садится в трамвай, с презрением смотрит на нас.

— Убегаете, — говорит, — как крысы с тонущего корабля…»[22]