Он все видит!

Савин позвонил мне в тот же вечер и начал молоть в трубку всякую чушь. Я вежливо попросила его сосредоточиться на деле и отключилась. На следующий день он снова позвонил мне и сказал, что взял объект на контроль. Я ответила, что ежедневные отчеты о проделанной работе необязательны, важен итог.

* * *

Я наткнулась в кладовке на коробки с посудой, которую Ариша выиграл в казино, и вспомнила, что собиралась отвезти все эти тарелки, чашки и фужеры в дом престарелых, но до этого так и не дошло. После обеда я решила заняться благотворительностью.

– Стоять! – крикнула мне вахтерша, едва я открыла дверь в дом престарелых. – Сегодня не приемный день! Посещений нет.

– Я совсем по другому вопросу.

– Ясно, бабушку или дедушку решила сюда спихнуть, – женщина смерила меня презрительным взглядом, – с этим вопросом тоже ничего сегодня не выйдет. Начальства нет и не будет!

– Дело в том, что я привезла в дар вашему заведению посуду.

– Подарки – это хорошо, – оценила вахтерша, – только почему именно посуду? Старикам одежда нужна, обувь, а посуды им хватает. Было бы что есть, а уж куда это все положить, найдется. Вы бы сначала посоветовались с администрацией, а уж потом тратились на всякую ерунду.

– Так что же, у меня никто не примет чешский фарфор и богемское стекло?

– Импортная посуда? – оживилась вахтерша. – А я думала, там у вас наш ширпотреб. А посмотреть на эту богемию можно?

– Все упаковано.

– Ну, тогда стой и жди, вдруг начальство сегодня вернется, только я в этом не уверена, – неприветливая женщина достала из недр своих карманов плюшку и принялась с аппетитом лопать ее.

– А больше никто этот вопрос решить не может?

Вахтерша не ответила мне, вероятно, обиделась, что я не сделала ей презент. Мне совершенно не хотелось торчать здесь до вечера, поэтому я вышла на улицу, открыла багажник, достала из верхней коробки два фужера и отправилась с ними обратно.

– Вот, – сказала я, поставив фужеры на стол, – это – вам!

– Красивые, – оценила вахтерша. – А почему только два? В комплекте шесть штук должно быть, а еще лучше – двенадцать.

– А это, знаете ли, для романтического ужина при свечах, – подсказала я ей.

– Для романтического? А с кем же мне эту романтику разводить? Разве что с Петром Кузьмичом, нашим сантехником? Только он, поди, шампанское не пьет, – вахтерша взяла фужер и рассмотрела его через свет своей настольной лампы. – О, как блестит! А водку в него налить можно?

– В принципе, можно.

– Тогда я забираю их себе! Сейчас, погоди, я завхозу позвоню, она примет у тебя посуду. Только ты ей про мой романтический ужин – ни-ни, ладно?

– Заметано, – ответила я.

Завхоз тоже оказалась корыстной особой, она забрала себе оставшиеся четыре фужера, посетовав на то, что комплект не полный. Зато всю остальную посуду она переписала себе в журнал безвозмездных приобретений и даже попросила меня расписаться под этим списком.

– Ну вот, теперь все, – сказала она, закрыв журнал.

– Знаете, я хотела бы посмотреть на одного человека. Хотя бы издалека… Вы не могли бы мне с этим помочь?

– Кем интересуешься?

– Синдяковым.

– Бывшим прокурором, что ли? – завхоз как-то нехорошо улыбнулась. – А ты ему кто будешь?

Действительно, кем я приходилась человеку, убившему моих родителей? Современницей, землячкой – и больше, пожалуй, никем.

– Я…

– Да ладно, можешь не отвечать. Синдяков у нас личность известная, на него многие посмотреть ходят. Наверное, те, кого он когда-то сажал. Теперь они удовольствие получают, когда видят, во что он превратился.

– А во что же он превратился?

– Пойдем, сама увидишь, – женщина сгребла со стола огромную связку ключей и направилась к двери.

Мы шли по длинному коридору с многочисленными дверьми. Старики и старушки, попадавшиеся нам навстречу, приветливо кивали нам.

– Это ходячие, а Синдяков – вот здесь, с такими же паралитиками, как и он сам, – завхоз открыла дверь в большую палату и подтолкнула меня вперед.

– Здравствуйте! – сказала я, но мне никто не ответил.

Двое пожилых мужчин в полосатых пижамах неподвижно лежали на кроватях, а трое сидели в инвалидных креслах. Один из них читал какую-то газету, второй что-то разглядывал на потолке, а третий просто ездил по палате туда-сюда. Я попыталась отгадать, кто из них бывший прокурор города, но не смогла. Никто из этих несчастных не был похож на Синдякова.

– Володенька! – позвала завхоз, и инвалид, тупо смотревший в потолок, встрепенулся. – Езжай сюда, дорогой, я тебе конфетку дам.