Он же капрал Вудсток

Сначала Евгений, подобравшись к большому господскому дому, расположенному в живописном парке недалеко от берега Варты и городка Бремен, хотел было оборвать телефонные провода, но потом раздумал: пригодятся — он давно собирался поговорить кое с кем по телефону… Почти полчаса потратил он, пока облюбовал окно с балконом на втором этаже, осторожно выдавил стекло и забрался в дом. В темном коридоре он услышал чье-то астматическое, со свистом дыхание. Луч фонарика выхватил из темноты жирное бульдожье лицо с закрученными в футлярчики усами а-ля Вильгельм II. Барон был в золотисто-желтом стеганом шелковом халате и держал в дрожащих руках двустволку. За его могучей спиной грозно смотрели с полотен в золоченых рамах Фридрих II и фельдмаршал Гинденбург.

Евгений затащил тучного барона в первую попавшуюся комнату. Комната оказалась спальней барона с громадной кроватью под балдахином. На ковре лежали все двенадцать томов мемуаров Джованни Джакомо Казаковы в старинном издании Брокгауза. Так вот что читал на сон грядущий престарелый барон. Евгений с удовлетворением увидел на тумбочке старомодный телефонный аппарат, наверняка помнивший еще времена Томаса Альвы Эдисона. Посадив обескураженного барона-оберста на кровать и приказав ему держать руки на спинке кресла, Евгений поднял телефонную трубку.

— Я не трону вас, барон, если вы будете благоразумны. Считайте, что я просто зашел позвонить. Да и взять у вас кое-что из еды на дорогу, поскольку магазины закрыты. Итак, барон, вы обещаете быть паинькой?

— У меня нет иного выбора, — прохрипел барон.

— Прекрасно! Как вызвать междугородную?

— Не хотите ли вы говорить с Москвой? — попытался усмехнуться барон, кривя в усмешке лиловые губы. Обвисшие, как у сенбернара, щеки все еще тряслись.

— Позен? Междугородная? — через две-три минуты негромко говорил в трубку Евгений. — Дайте мне рейхсканцелярию! Живо! Рейхсканцелярия? Прошу срочно соединить меня с фюрером! Это дело первостепенной государственной важности. Алло? Я не слышу — какой-то треск в мембране… Кто спрашивает? Представитель Красной Армии. Откуда говорю? Из-под Берлина. Фамилия? Воинское звание? Это я скажу вашему фюреру. Кто пьяный? Сами вы алкоголик! Никто вас не разыгрывает. Акцент непохожий? Что?! Оставьте свои угрозы при себе… Неслыханная наглость? С кем я говорю? Какой адъютант?.. Слушай ты, фашистская штабная крыса! Я поговорю с тобой особо, паразит, когда мы придем в Берлин, а сейчас давай-ка мне лично Адольфа Гитлера. Что?.. Как я тебя назвал?.. Па-ра-зит! Фюрера нет в Берлине? А где он? У, сбежал, гад?.. Ты не обязан мне отвечать?.. Алло! Передай своему фюреру, что представитель Красной Армии предлагает ему немедленно капитулировать. И чтобы безоговорочно!.. И еще хочу спросить: заказал ли фюрер себе гроб? Пора, говорю!.. Наши уже ждут. Как говорил Шиллер: «Я знаю своих молодцов!» До встречи в Берлине!

Разведчик взглянул на барона, обрюзгшее лицо которого стало иссиня-багровым — вот-вот хватит апоплексический удар. Монокль барона давно выпал из глаза…

— Не забудьте уплатить за междугородный разговор. Мне, право, очень жаль, барон, что не удалось поговорить с фюрером, иначе я передал бы Адольфу привет от вас лично.

— Но ведь гестаповцы уже установили, что вы говорили по моему телефону!.. — сдавленно прохрипел барон.

— Не сомневаюсь в этом, — заулыбался Евгений, наматывая на кулак телефонный шнур. — Поэтому не смею задерживать вас. Надеюсь, вы извините меня за эти мелкие неприятности.

С этими словами он с силой дернул телефонный шнур, вырывая его из аппарата.

— Это для того, чтобы вы не спешили со своей реабилитацией, герр оберст. Я советую вам хорошенько продумать вариант защиты. Думаю, что сердитые господа из гестапо, учитывая близость Позена, приедут сюда не позже чем через час. Они наверняка спросят, куда я ушел. — Он аккуратно стер отпечатки пальцев с телефонной трубки. — Так скажите этим господам, что я иду по следу фюрера. За сим — ауфвидерзейн! Извинить за беспокойство не прошу. Согласитесь, барон, пока еще вы и ваши сыновья эсэсовцы причинили нам гораздо больше беспокойств, чем мы вам.

— Вы меня хотя бы связали, молодой человек…

— Простите, барон, образование не позволяет. Я по возможности избегаю грубого насилия. Ограничусь тем, что суну кляп вам в рот и запру вас в вашей спальне.

— С меня спросят гестаповцы…

— Разберутся. Это их призвание.

— Ох, вы не знаете гестапо.

— Ошибаетесь. Уж кто-кто, а я знаю гестапо слишком хорошо. Ваш «форд» на ходу?

— Я уже давно забыл, как пахнет бензин. Мне отказали в пайке. Не верите, можете заглянуть в гараж.

— Придется позаимствовать одну из ваших лошадей… Прощайте!

Дмитрий и Пупок немало удивились, когда Евгений прискакал в лес на чистокровном скакуне тракененокой породы, рослом кауром жеребце, с двумя альпинистскими рюкзаками, набитыми разной снедью. Сбросив рюкзаки к ногам остолбеневших друзей, он соскочил на заиндевелую землю.