Она

У нее звонит мобильник. Самое, сука, время.

Она отвечает: алле.

Какое нежное алле. Сразу хочется засунуть ей язык в глотку и откусить губы. Она говорит: я здесь рядом… конечно, да… выезжаю.

Ну все, жопа.

Мои мечты начинают лопаться.

Она прячет телефон.

– Мне пора, – говорит и начинает ковырять сумку. Кошелек. Расческа. Сигареты. Ключи. Ни хера себе ключи. Такие ключи мне уже приходилось видеть. Это от Порше. Из последних. До фига тысяч денег. Значит, дизайнер. Реклама, значит.

Оставляет ключи, запихивает остальное обратно и снова… улыбается.

Я из кожи вылезу, но буду мять твою кожу на твоих кожаных сиденьях.

– Мне пора. Можешь оставить журнал себе. У меня много.

Попроси телефон. Нет, будет глупо. Тупица, попроси! Предложи обменяться номерами. Скажи ей свое имя, она скажет свое, и потом будет легче.

Чувствую, блин, не прокатит. Не знаю почему. Просто интуиция. Может, завтра.

– Рада была познакомиться, – улыбается, встает, улыбается. Я:

– Да, я тоже. Увидимся, – говорю. – Может, завтра? Я тут постоянно обедаю.

Подходит к выходу. Открывает дверь. Самое печальное зрелище.

– Знаешь, я тут обычно не бываю. Просто офис «Пинты» рядом, – улыбается. – Ладно, пока. – Закрывает дверь, спускает с головы на глаза темные очки и подходит, да, именно вот к той самой машине – с номерами из одинаковых цифр и одинаковых букв.

Пока – произносится у меня в голове, но рот так и не открывается.

Чуть ли не слезы на глазах.

Да. Решительность в намерениях серьезная. Но в действиях все намного скромнее.

Наше с ней завтра в этом кафе не наступит. Плохо.

Полное плохо.

Я себя знаю. В этой ситуации мне едва ли удалось бы начать с ней приближаться.

Нужен другой вариант. И он есть. Сегодня открытие очередного стремного клуба. Значит, она будет там. Пойду. Найду. И тра-та-та.

Эта моя охота на женщин длится около года. А полтора года назад закончились пятилетние отношения с моей большой и единственной любовью. Одноклассницей.

Виктория. Ее звали Викторией.

Ее и сейчас так зовут. Но для меня эта сучка сдохла. Умерла. Вместе с моим сердцем.

Она сказала, что выходит замуж. С семнадцати лет мы клялись друг другу в вечной любви, а она позвонила и сказала, что выходит замуж. Даже встретиться для разговора не захотела. Просто пора подумать о жизни, сказала она. А то, что было между нами, – это детское.

С того времени у меня сорвало крышу.

После Виктории, мать ее, в моей постели побывали всего две женщины. Один раз – девушка из ночного клуба. Видимо, мне повезло, что она напилась. И дважды – молодая женщина, страдающая дефицитом внимания со стороны ее мужа.

Зато попыток было больше, чем хотелось бы. Пришлось учиться снимать женщин. Книжки специальные читать. Хотелось большой любви. Я и сейчас очень хочу. Но так, как раньше, наверное, уже не будет.

Даже не хватило ума спросить ее имя. Рекламщицы у меня еще не было. А не было потому, что были только школьница, студентка и домохозяйка.

2. «Пинта»

Я стою перед входом в клуб «Пинта», название которого сверкает огромными неоновыми буквами. Наверное, моя дизайнерша-улыбака лепила их самостоятельно.

Рядом со мной куча разноцветных малолеток. Все ломятся в этот гадюшник.

На входе, как полагается, здоровый хрен, который не разговаривает и никого не пропускает. За него это делает маленькая женщина лет двадцати пяти – сорока. Тотальный фейсконтроль и дресс-код.

Подхожу к ней. Она меня осматривает. Вроде не морщится. Говорит: проходите. Значит, под их интерьер я подхожу.

Оплачиваю вход. Спускаюсь вниз по ступеням, куда-то под землю. Навстречу мне движется громкая кислотная музыка. Полный отстой. Как эти малолетки от этого тащатся?

Ого. Хоть мне уже не семнадцать, я в состоянии оценить труды хозяев клуба.

Декорации действительно шокирующие и максимально притягивающие внимание. Какая-то смесь прогрессивного садо-мазо и царской России.

А телки! Здесь просто потрясные телки. Ни одной обезьяны.

Особенно заметная девочка в короткой голубой юбке. Кожа розовая. Глаза синие. Грудь огромная. И вторая грудь тоже огромная. Без силикона. Настоящая деревенская девица с двумя косами.

Подхожу к бару.

Молодой подкаченный бармен с бакенбардами. Виски с колой и два кусочка льда, говорю. Исполнено. Беру стакан, поворачиваюсь лицом к танцполу и просто таращусь на эти ноги, на эти попы, груди, губки, глазки и тра-та-та.

Эту улыбку я узнаю из тысячи. Она входит в зал. Входит так, будто здесь празднуют ее день рождения.

На первый взгляд, она вообще голая. Спустя пару секунд я понимаю, что пара сверкающих тряпок на ней все-таки есть. За ней гуськом идут мужчина лет тридцати пяти, озирающийся по сторонам и нахмуривший лоб, и девушка с дико разрисованными глазами.

Они проходят к столику в глубине зала. Официантка убирает табличку «Стол заказан». Через секунду на их скатерти полно выпивки и салатов.

Улыбака садится поближе к танцующим. Достает сигарету и…

Я не могу заставить себя отвернуться. Да и зачем? Именно из-за нее я здесь.