Она была актрисою

— Погодите-ка! — сообразила Вика. — Так ведь есть мотив! Этот самый, брат жены… ну, он же преступник, так? Узнал, что Кирилл ей изменяет, и убил. Очень просто.

Идея была блестящей и легко оправдывала всех членов студии.

— Да уж, — засмеялась Марина. — Я, конечно, знакома с преступниками только понаслышке, но у них, по-моему, другие методы. Они нанимают киллеров, а не открывают люки в студийных коридорах. И вообще, разве ты видела в студии кого-то постороннего? Нет уж, дорогая, это кто-то из своих. Кстати, Игорь Витальевич, сейчас осталось так мало печатных машинок, все делается на компьютере. Наверное, машинку, на которой напечатано письмо, довольно легко найти?

— Она стоит в предбаннике перед кабинетом Сосновцева, на боковом столике. Говорят, ею давно никто не пользуется.

— Сосновцев… — повторила Марина. — Если он, то нечто, связанное с бизнесом. Кирилл умный и беспринципный… был. Он вполне мог что-нибудь обнаружить и начать Сосновцева шантажировать. Тот не захотел платить и открыл люк, но туда никто не упал. Тогда он попортил блок, и погиб Евгений Борисович. Вы не думаете, что в этой ситуации Кирилл должен был испугаться и что-то срочно предпринять? Умирать ведь никому не хочется.

— Он мог не связать происшествие с собой. Так вышло, что у Евгения Борисовича было достаточно врагов, и все про них знали. Если в заблуждение были введены мы, то почему бы и не Левинсон?

— Погодите! — вмешалась Вика. — Кирилл ведь сказал мне вчера что-то такое.

— Какое?

— Что он не будет больше никого покрывать и расскажет правду. Примерно так. И еще что-то на блатном жаргоне. Вы меня не опустите, я сам всех опущу, как вы со мной, так и я с вами. Точнее мне не вспомнить, к сожалению, но смысл такой.

— И почему вы сразу не передали это мне? — осведомился Талызин.

— Ну… я не знала, что это важно. Он обиделся на меня и поругался со мной, все естественно. Я хотела подождать, пока он успокоится, а потом уже все с ним обсудить.

— Значит, он наконец-то заподозрил правду! — вскинулась Марина. — Заподозрил и назначил Сосновцеву встречу, чтобы до конца выяснить этот вопрос. А тот взял и открыл люк, и бедный Кирилл наконец провалился.

— Логично, — кивнула Вика.

Марина отрицательно покачала головой.

— А по мне, тут что-то не вяжется. Кирилл что, совсем дурак? Дважды попадаться в одну и ту же ловушку — это на него не похоже. Он бы действовал осторожнее и назначил встречу в безопасном месте.

— Так он же не верил до конца, что это именно его пытались убить! Заподозрил, но не верил.

— А записка? После записки трудно не поверить.

— Вот именно, — подтвердил Талызин. — Есть еще записка.

— Игорь Витальевич! — обратилась Марина. — Вот чем больше я думаю, тем больше этот момент меня смущает. Зачем преступнику писать записку, объясните? Кто предупрежден, тот вооружен. Ни один нормальный человек не станет вооружать свою жертву, разве не так?

— Ну, не совсем так. Дело в том, что некоторым убийцам недостаточно самого факта смерти врага. Для них очень важно, чтобы жертва испытала определенные мучения. Не обязательно физические, можно моральные. Или, например, чтобы жертва знала, кто ее убил и за что, без этого их удовлетворение неполно. Такова особенность их психологии. Поверьте, так бывает.

— Разумеется, верю, но ведь подобные вещи наверняка относятся к убийствам не из выгоды, а по страсти, да? Было бы смешно, если б человек, желающий уничтожить другого просто как механическое препятствие на пути к собственному благосостоянию, сообщал о своих планах предполагаемой жертве? Вы ведь не зря сказали — «смерть врага». Вот если перед тобою враг, тогда другое дело. Над врагом хочется поторжествовать, а потом уже его уничтожить. Так что с Сосновцевым и шантажем мы из-за записки благополучно пролетаем. Остальное объяснить еще возможно… В принципе, я могу себе представить, почему Кирилл, даже заподозрив, что покушались именно на него и что делал это именно Сосновцев, не предпринял никаких мер. Во-первых, опасался огласки. Не очень-то приятно открыть окружающим, что ты — шантажист. Во-вторых, не хотел терять потенциальные деньги, все надеялся, что Сосновцев заплатит.

— Так у Кирилла у самого денег полно! — напомнила Вика.

— Не у него, а у его жены, а это разные вещи. Вряд ли она щедро финансировала содержание мужниных любовниц. Но, впрочем, все это безразлично. Записка отметает Сосновцева начисто. Он — существо рациональное.

— Не будешь же ты уверять, — съязвила Вика, — что он не способен на страсть? Чья бы корова мычала… И не только на страсть, но и на месть.

Раз убийца не мафиозный свояк Кирилла, так, значит, это коррумпированный директор, что совершенно ясно всем, кроме Маринки с ее заумными фантазиями!

— Ты намекаешь на его поведение со мной? Да, он попытался мне отомстить, но ровно до тех пор, пока это было для него безопасно. Как только вмешался Игорь Витальевич, прочем вмешался легко и ненавязчиво, Сосновцев тут же пошел на попятный. Нет, он не из тех, кто ради морального удовлетворения станет увеличивать риск.