Она была актрисою

— Конечно, абсолютной свободы нет и быть не может, — возразила Марина, — но я предпочитаю хотя бы ее иллюзию. Я сама решаю, согласиться или отказать, хотя при этом, естественно, учитываю последствия. И пусть результат моего выбора не всегда меня устраивает, у меня все же остается ощущение, что это мой выбор.

Вика поняла — спорить бесполезно. Маринка в чем-то покладистая, однако в некоторых вещах ужасно упертая. Тем не менее, в одном вопросе хотелось-таки открыть ей глаза. Теперь стало ясно, почему подруга незамужем, и, честное слово, вдвойне обидно! И Вика сказала:

— Зато в отношении мужчин ты сильно ошибаешься. Я, конечно, не Сосновцева имею в виду, он действительно любит покомандовать, но не все же они такие! Вот мой Сашка… он за всю жизнь никогда… вот клянусь — никогда, ни разу!

— Я верю, — поспешила успокоить ее Марина и задумчиво добавила: — Тебе, конечно, крупно повезло. Тебе вообще в этом смысле везет.

— Ничего себе, везет! Остаться одной с сыном — хорошенькое везение.

— Нет, я имею в виду, что тебя любят на редкость порядочные мужчины, а меня — исключительно какие-то прохиндеи. Тут уж, видимо, ничего не поделаешь — каждый тип женщины нравится определенному типу мужчин. Кстати, хочу признаться, что в отношении твоего Талызина я была совершенно не права. Все свои домыслы беру обратно!

— Какие такие домыслы?

— Ну, что он якобы подозрительный тип и надо его опасаться. Это была моя ошибка.

— Ага, — съехидничала Вика, — то есть в убийстве Преображенского ты его больше не обвиняешь? Поздравляю — претендентом меньше. А разве они не спорили о чем-то после премьеры?

— Спорили, своими глазами видела, но, в конце концов, мы же не убиваем каждого, с кем спорим! Но я имела в виду другое. Он действительно хорошо к тебе относится. Настолько хорошо, что не сделает тебе ничего плохого. Я, видимо, была к нему предубеждена, поскольку чувствовала его антипатию, а сегодня присмотрелась и передумала. Его антипатия ко мне, наверное, вызвана в основном элементарной ревностью к нашим с тобой отношениям, так что ничего плохого в ней нет.

Вика удивилась:

— Ты думаешь, нет ничего плохого, что человек ни за что ни про что плохо к тебе относится?

— Ну, было бы неестественно, если бы все на свете относились ко мне хорошо. В данном случае я лично не в обиде.

— И с чего это ты вдруг прозрела? По-моему, Талызин ничего особенного не делал.

Марина засмеялась:

— Ты, конечно, не заметила, но он так на тебя смотрел, когда ты, словно птичка на защиту гнезда с птенцами, бросилась грудью прикрывать свою Дашеньку! Это была потрясающая сцена — хоть сразу в спектакль. Откровенно говоря, я наслаждалась.

— И чем это ты наслаждалась? — с подозрением осведомилась Вика. — Неужели ты действительно обрадовалась, когда решила, что Даша убила человека? Ты на себя наговариваешь.

Собеседница весело фыркнула:

— Я не знаю, был ли там кто-нибудь, кроме тебя, умудрившийся поверить, будто хрупкая девушка сумела схватить тяжеленный блок и его опрокинуть. Почти сразу стало очевидно, что она врет, и более-менее понятно, почему. По крайней мере, Талызин сориентировался очень быстро, ты уж мне поверь!

— Я тоже поняла, что она нарочно придумывает, чтобы отвести подозрение

от Дениса, — похвасталась Вика.

— Да, но, когда ты стала ей подмаргивать, ты ведь еще считала ее убийцей, так? Я боялась, Талызин за твои подмаргивания пришьет тебе попытку ввести следствие в заблуждение или еще что-нибудь подобное, по крайней мере, разозлится, а он совсем наоборот.

— Что значит — наоборот?

— Ему очень понравилось. Я бы даже сказала, он впал от тебя в сентиментальное умиление. Вот уж, в жизни бы не подумала, что ему это свойственно! Это значит, ты проняла его крепко. Я, наверное, совершаю бестактность, но хочу сказать, что вы с ним прекрасно дополняете друг друга.

— Во-первых, — выпалила Вика, — я что-то не замечаю, чтобы он за мной ухаживал. Во-вторых, такого, как Сашка, мне больше не найти, даже слушать про это смешно! А в-третьих, я не собираюсь приводить сыну отчима, тем более, у него сейчас переходный возраст.

— А вот он бы как раз не возражал, — заметила Марина, оглянувшись на дверь.

— Не бойся, он спит, как сурок. Глупости говоришь! Все дети возражают против новых браков родителей.

— Ну, твой Лешка — это вовсе не все, твой Лешка — феномен. Я таких замечательных детей и не встречала никогда! Вот ведь, парадокс! Одни родители целыми днями занимаются воспитанием по научным методикам, а получают инфантильных эгоистов, а ты, казалось бы, вообще ребенка не воспитуешь, а вырастила такого шикарного парня. Заранее завидую его будущей жене. Вот уж, кому повезет, тому повезет!

— Погоди! — прервала Вика, которую интересовала конкретика, а вовсе не абстрактные рассуждения. — Так ты почему решила, что Лешка был бы не против?