Она была создана для меня

Это вдвое больше моего возраста. Ух ты.

— Я, эм, остановилась, чтобы принести нам кофе.

Я протягиваю ему капучино без кофеина с овечьей улыбкой. Он выглядит напряженным, и, думаю, это неудивительно. Если я только смогу заставить его смеяться, как вчера, расслабиться, эта работа действительно может быть интересной.

Он смотрит на чашку с кофе в моей руке, опустив бровь, видимо, решая, стоит ли ее принять.

— Без кофеина? — спрашивает он наконец, и я киваю. — Спасибо.

Я замечаю, что он внимательно следит за тем, чтобы его пальцы не касались моих, когда он берет у меня чашку. Неужели за ночь я стала ядовитой?

Я стучу своей чашкой о его чашку, как вчера, и он вздрагивает.

— Я все равно тебе должна, — говорю я, пытаясь перейти к обсуждению деликатного вопроса, но прежде чем я успеваю продолжить, он поднимает взгляд и встречается с моим.

— Тебе не нужно было этого делать. Я пытался сделать что-то приятное, чтобы твой день стал лучше.

— Ты сделал.

Я улыбаюсь, позволяя своему взгляду остановиться на его лице. Гладкий, светло-оливковый цвет лица, крепкий нос, борода, которая когда-то была насыщенного коричневого цвета, но теперь покрыта сединой. Его глаза сегодня более темного зеленого оттенка, как пышный лес после дождя, и небольшие складки расходятся возле них, когда он изучает меня. Боже, я могу потеряться в этих глазах.

Оторвись от них.

Я сглатываю.

— Определенно да, — пробормотала я, мой голос прозвучал более хрипло, чем я намеревалась.

Что-то мелькает в его чертах, затем он, кажется, ловит себя на мысли, прочищает горло и отводит взгляд.

— Что ж, спасибо за кофе. — Он постукивает по своему планшету. — Теперь нам нужно…

— Вообще-то, прежде чем мы это сделаем, мы можем поговорить о… — Кайл нетерпеливо оглядывается на меня, но я расправляю плечи, пытаясь поступить правильно и разрядить обстановку. — Я знаю, что это очень неловко — работать вместе после… ну, ты понимаешь.

Он смотрит на меня, не двигаясь. — Нет, я не знаю.

Я неловко смеюсь. Как сделать все еще более неловким, Кайл.

— Ну, мне показалось, что вчера ты собирался пригласить меня на свидание, кажется?

Почему мой голос такой писклявый?

— А потом ты понял… В общем, я не хочу, чтобы все было странно, так что…

— Я и не собирался, — резко говорит он.

— Что?

— Я не собирался приглашать тебя на свидание.

Он снова прочищает горло, его щеки розовеют под бородой, когда он делает вид, что изучает что-то на своем планшете.

Ладно, значит, он смущен. Вполне справедливо.

— Слушай, ты не знал, что я дочь Ричарда, я понимаю. Я тоже не знала, что ты ровесник отца…

— А я и не являюсь, — вклинивается он. — Мне всего сорок три.

Затем он хмурится, глядя на буфер обмена, как будто это его лично оскорбило.

Так, значит, ему не пятьдесят. В этом есть смысл. Он точно так не выглядит.

— Все в порядке, — мягко говорю я. — У нас все было хорошо. Но теперь, очевидно…

— Это не нормально. Я купил тебе кофе, не более того.

Раздражение бурлит в моем желудке. Он что, серьёзно? Я почти уверена, что он собирался пригласить меня на свидание — это вырвалось из его уст как раз в тот момент, когда пришел папа. Почему он не хочет признать это?

Я положила руку на бедро. — Ты шутишь?

Он делает долгий глоток кофе, выигрывая время. В конце концов, он сглатывает и говорит: — Нет. Не шучу. И я не хочу тратить время на разговоры о том, что не имеет значения, когда у нас куча работы.

Я недоверчиво хмыкаю. Он хочет быть таким? Ну, он может быть таким. Я работала со многими трудными мужчинами и могу дать столько же, сколько получаю.

— Отлично. — Я двигаюсь по коридору. — Веди.

Он крепче сжимает клипборд и кивает. — Отлично.

Он поворачивается и идет в парадную гостиную — нелепое название в наше время, но я отвлекусь — и читает по записям на своем планшете.

— Первое, что нам нужно сделать, — это встретиться с инженером-строителем, чтобы проверить целостность здания. Как только мы получим разрешение, мы сможем встретиться с архитектором.

Я прохожу к камину, ставлю кофе на камин и роюсь в сумке в поисках блокнота и ручки.

— Эй, эй. — Он подходит и берет мою чашку с камина. — Это старинный черный орех. Не выливай на нее свой кофе.

Я сужаю глаза. Он имеет в виду, что я вчера уронила кофе? Это был несчастный случай. Я не какая-нибудь неуклюжая — я споткнулась в своих сандалиях. Сегодня на мне гораздо более разумные кеды Converse.

— Нет, это не… — Он качает головой, явно недовольный собой. — Просто этому камину более ста пятидесяти лет. Нам нужно быть осторожными.

— О. — Я забираю у него кофе и отступаю назад, чтобы оценить камин. Это большая деревянная конструкция с небольшими декоративными колоннами по бокам. Слой пыли покрывает толстую плиту, которая когда-то была выкрашена в белый цвет, но теперь кажется грязно-тауповой, местами потемневшей от копоти. Я представляю, как это выглядело в те времена: огонь в черной чугунной решетке, масляные лампы, картины или что-то еще, что люди ставили на камин сто пятьдесят лет назад.

— Понятно. Не трогать бесценный камин.