Она была создана для меня

Они отыграли отличный сет, и мы с Вайолет пристроились сзади, наслаждаясь ритмом. Я с облегчением замечаю, что здесь не все двадцатилетние; есть люди всех возрастов, и я не чувствую себя таким старым, как мне казалось. Я чувствую себя как дома, когда рядом со мной Вайолет.

— Мне нравится эта песня! — визжит она, когда начинают играть " False Floors" — песня, которая звучала, когда я напугал ее до смерти в подвале в тот раз. Она ставит свой бокал с вином на стол и хватает меня за руку, протаскивая сквозь толпу, ближе к группе. Ее рука теплая и мягкая, ее волнение ощутимо, и я двигаюсь под музыку рядом с ней, чувствуя себя более живым, чем когда-либо за долгое время. Ее энергия заразительна, ее улыбка так широка, что у меня замирает сердце в ответ. А от того, что она все еще держит меня за руку в толпе, моя кожа становится как будто наэлектризованной. Это заставляет меня кайфовать.

Когда песня заканчивается, она поворачивается ко мне, сияя. Ее взгляд падает на наши соединенные руки, и она издаёт овечий смешок, расцепляя пальцы. — Прости.

— Не извиняйся, — мне хочется наклониться и прошептать ей.

Вместо этого я улыбаюсь и поворачиваюсь к сцене, когда они начинают мою любимую песню.

Вайолет наклоняется ко мне, чтобы поговорить со мной поверх музыки.

— Так здорово наконец-то увидеть их вживую. — Она делает небольшую паузу, а затем добавляет, розовея щеками: — Раньше я была немного влюблена в ведущего гитариста.

Я дразняще ухмыляюсь. — Да?

— Да. — У нее вырывается очаровательно неловкий смешок. — Есть что-то в парне с гитарой…

— Я играю на гитаре, — пробурчал я, как подросток, пытающийся произвести впечатление на свою подружку.

Господи, мать твою.

Она поворачивается, чтобы встретить мой взгляд, и ее лицо озаряет заинтересованная улыбка. — Правда?

— Я не очень хорош, — признаю я. Теперь это я неловко смеюсь. — Но я могу играть.

Она поднимает брови, давая понять, что ей это очень нравится. И хотя я не должен поощрять это, я бы соврал, если бы сказал, что мне не нравится то чувство, которое я испытываю, когда она так смотрит на меня — как расширяется моя грудь, ускоряется пульс.

Затем чувство вины и разочарование, которые всегда следуют за этим. Осознание того, что я влюбился в девушку, к которой мне никогда не разрешат прикоснуться.

— Мне нужно подышать воздухом, — бормочу я, отстраняясь от нее. Я протискиваюсь сквозь толпу и выхожу в сад, надеясь, что Вайолет не последует за мной.

А, это ложь.

Я ожидал, что в саду будет много людей, которые хотят передохнуть от давки толпы, но это не так. Здесь только я и мои мысли, а также звуки музыки, доносящиеся из театра в сад.

Я делаю шаг в тень березы и прижимаюсь к кирпичам, уронив голову на руки. Что, черт возьми, мне делать? Рич мне как брат. Он действительно лучший друг в моей жизни — тот, кто, как я знаю, всегда прикроет меня, несмотря ни на что.

Ну, не то чтобы несмотря ни на что; если я сделаю шаг к его дочери, это изменит наши отношения, и не в лучшую сторону.

И все же…

Я вздыхаю, вдавливая ладони в глазницы. Я никогда не встречал такой женщины, как Вайолет. Кого-то, кто бросает мне вызов, кто заставляет меня смеяться, кто постоянно удивляет меня. Кто-то, кто смотрит на меня так, будто я лучшее, что она когда-либо видела, будто я могу стать всем ее миром, если позволю себе это. Кто-то, чья улыбка заставляет меня хотеть отдать ей все.

Я опускаю кулак и ударяю им в стену позади себя. Моя челюсть сжимается, когда грубый кирпич вгрызается в кожу, но я приветствую боль. Что угодно, лишь бы не врываться обратно в театр и не притягивать Вайолет к себе.

Но это бесполезно. Я замечаю, как она бродит по саду, пробираясь между деревьями, пока не находит меня. Единственный свет исходит от лампочек на дереве в центре сада, придавая этому месту потустороннее ощущение, но его достаточно, чтобы я смог разглядеть беспокойство на ее лице, когда она заходит в тень моей березы.

— Ты в порядке?

— В порядке, — бормочу я, отталкиваясь от стены. Я не могу быть здесь с ней. Мне нужно быть внутри, рядом с другими людьми, а не одному в темноте, где нас никто не видит.

— Ты явно не в порядке, — говорит она, когда я прохожу мимо нее. — И я знаю, почему.

Я замираю, затем поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на нее, тяжело дыша. Мы смотрим друг на друга в полумраке, не решаясь пошевелиться.

Наконец Вайолет говорит тихим голосом: — Если бы ты пригласил меня на свидание, что бы мы сделали?

Вопрос застает меня врасплох, и вопреки здравому смыслу я отвечаю. — Что-то вроде этого.

Я пожимаю плечами. — Например, ужин в тот вечер.

На ее губах появляется улыбка. — Это было весело.

— Это было не свидание, — огрызаюсь я, и все следы улыбки исчезают с ее лица.

— Я знаю.

— И это тоже.

— Я знаю.

Она выглядит обиженной моим тоном, и я ненавижу себя за это.

— Послушай, Вай, не то чтобы я не хотел… — Я кривлю лицо, потирая лоб от волнения, а затем медленно выпускаю воздух из легких. — Когда мы начали этот проект, твой отец попросил меня присматривать за тобой.

Она качает головой. — Правда?