Она читала на ночь

– Ты с ним знакома?

– Представь себе, да. Это опасный человек.

– Ну… не для всех. Тебе, например, бояться нечего. Бизнесом ты не занимаешься, рэкетом тоже. А художниками господин Шахров не интересуется.

– Ошибаешься! – горячо возразила Ксения. – Ты его недооцениваешь. И будешь расхлебывать последствия своего легкомыслия.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Филипп.

До него медленно начинал доходить смысл сказанного. Между Ксенией, Шахровым, анонимными звонками и неприятностями «Геополиса» есть какая-то связь?

– Он… Егор Иванович, похоже, неравнодушен ко мне. Я ему нравлюсь.

Филипп принял ее слова за розыгрыш.

– Еще один поклонник?

– Да. – Ксения была серьезна. – Тебе смешно?

– Почти. Больше ничего не придумала?

– Ты мне не веришь?

Чигоренко развел руками, продолжая улыбаться.

– Дорогая, ты хотя бы смутно представляешь себе, что за человек Егор Иванович Шахров? С какой стати ему за тобой ухаживать? Видела бы ты, какие девочки отплясывают в «Вавилоне». И каждая мечтает оказаться в постели у хозяина.

– Ну и что? При чем тут какие-то девочки? – возмутилась Ксения. – Ладно, раз тебя смущает слово «ухаживает», я объясню по-другому. Егор Иванович оказывает мне знаки внимания. Это тебе понятно?

– Какие, например?

Ксения вздохнула. Ей не особенно хотелось посвящать Филиппа во все подробности, но, по-видимому, придется.

– Он… приглашал меня в театр.

Чигоренко расхохотался:

– И все? Шахров, да будет тебе известно, занимается благотворительностью. А это обязывает к определенным вещам. Он общается с творческими людьми, вот и все. С чего ты взяла…

– Он подарил мне золотой браслет! – перебила Ксения. Она приподняла широкий рукав. – Полюбуйся, если не веришь!

На запястье ее руки красовалось массивное золотое украшение: гладкий выпуклый обруч с геометрическим орнаментом по краю.

Филипп прикинул, сколько могла бы стоить такая вещь. Далеко не каждый мужчина способен купить подобный браслет.

– И шубу из норки! – добавила Ксения. – Только ее уж я надевать не стала, так что придется тебе поверить мне на слово.

Чигоренко понял, что она не шутит. Если все так и есть, то… Тогда все становится на свои места. Угрозы по телефону исходили от Шахрова, равно как и кризис «Геополиса». Егор Иванович – сильный и безжалостный противник.

– Где ты с ним познакомилась? – спросил Филипп.

– Какая разница? Будь с ним осторожнее. Он… способен на все что угодно. Лучше соглашайся на его условия.

– Ты встречалась с ним?

Ксения пожала плечами. Она сорвала веточку акации и поднесла к лицу.

– Пару раз… Понюхай, какая прелесть!

Филипп машинально потянул носом, но ничего не почувствовал. Он мучительно пытался понять происходящее.

– Шахров может убить тебя, – сказала Ксения. – Для него это не представляет трудности. Нам лучше расстаться.

– Нет.

– Филипп…

– Ни за что. Ты испугалась?

– Не за себя.

– В таком случае, считай, ты мне ничего не говорила. А я не слышал.

– Но…

– Нет!

Ксения поняла, что Филипп не уступит. Его не может остановить страх. Его вообще ничто не может остановить. Он и в самом деле любит ее.

Глава 27

Илларион Гусаров каждый вечер выходил на балкон, вспоминая ту пахнущую сиренью ночь, когда на него снизошло вдохновение. Его роман произвел сенсацию. Книгу раскупали с бешеной скоростью. Ее читали все и повсюду – в метро, в троллейбусах, на работе и дома. Издательство выпустило дополнительный тираж, и он тоже разошелся.

Господином Гусаровым начали интересоваться: ему писали, звонили, спрашивали, над чем он сейчас работает. Писатель ждал очередного прилива идей и творческого энтузиазма. Но… воображение его словно споткнулось о невидимую преграду и замерло. Ничего путного не приходило в голову, сколько он ни бился. Илларион вставал в семь часов утра, садился за компьютер, пытаясь написать хоть пару строк. Выходило убого и примитивно.

Его сон стал беспокойным. Ложась в постель, он надеялся, что сюжет следующего романа приснится ему. Ничего похожего! Более того, Иллариону начали сниться кошмары. То он убегал от воинственных пришельцев, то от режиссера Козленко, который гнался за ним, дико хохоча и вращая глазами, то оказывался на какой-то пыльной, заброшенной планете… Словом, ночи превратились для Гусарова в пытку. Да и дни тоже.

Он ждал творческого подъема, а приходили только усталость и разочарование. Следующая книга никак не хотела появляться на свет. И драматург постепенно впадал в тихое отчаяние. Он перестал подходить к телефону, отвечать на письма, старался как можно реже выходить из дому.

Иногда он хватал с полки «Сиреневый аромат ночи», открывал на первой попавшейся странице, жадно вчитывался в собственные строчки. Удивлялся. Неужели это он их написал?..

«Слатар» держал курс на Анту. Все, кроме Фария и Осиан-айо, погрузились в сон. Фарий не мог позволить себе окунуться в приятные, освежающие волны забытья: его беспокоило присутствие на борту кортиосского воина.