Я за это утро не раз слышал, кто какая-то бунтарка попала в изолятор. Говорят, что она дерется лучше любого парня, а во время Игры, когда за ней лезли на дерево, она словно летала с одного дерева на другое, как в фильмах о шпионах. Меня это заинтересовало: я за свою жизнь таких людей вообще не видел.
Кого не спрошу, что за бунтарка такая, все говорят, что девочка с седьмого отряда, рыжая такая. Я вчера на костре видел какую-то, симпатичная. По виду даже и не скажешь, что она когда-либо драки устраивала.
Она постоянно разговаривала с какими-то еще двумя девчонками, тоже неплохие.
Еще рассказали, что она из какой-то компании, которая известна на весь лагерь своей сплоченностью. Любопытно...
Иду я значит такой по улице – вижу Серегу. Подхожу к нему, здороваюсь.
-А, ты про Василису. Ну, знаешь, она в седьмом отряде, постоянно в компании. Марку с твоего отряда не раз морду била, однажды Норту выбила задний зуб... В общем, ее лучше не злить.
-О, нормально. Ладно, давай, я пошел.
Мы разминулись, и я пошел в столовую. Есть очень хочется, а заодно прихвачу еды для больной Василисы. Ух, даже имя ее не позволяет думать о том, что она такая бунтарка.
Конец POV Жаба
Настоящее время
В коридоре хлопнула дверь, кто-то тихо ругнулся, послышался лязг, дребезжание, чьи-то неровные, шаркающие шаги и странный шум, как будто по полу волокли что-то тяжелое.
-Помоги-ите, помоги-ите,- донёсся из-за двери приглушенный голос.
Что-то грохнуло и со звоном покатилось по полу, после чего раздались совсем уж неприличные ругательства.
Обгоняя друг друга, мальчишки одновременно бросились к выходу, но не успели – дверь распахнулась, и бежавший первым Лешка получил ощутимый удар в самок ухо, поэтому с воплем отскочил назад.
Вначале в проем протиснулась большая кастрюля, из-под крышки которой вырывался струйкой густой ароматный пар.
Кастрюлю бережно обнимали огромные ручищи.
-Жрать хотите?
Над посудиной показалась голова с широкой, как у чеширского кота, улыбкой.
Диана с интересом посмотрела на большую кастрюлю:
-А что там?
Его вопросительно-добродушный взгляд обратился к Василисе.
Радушной улыбке Жабы, больше похожей на звериный оскал, никто не мог противостоять: ведь, действительно, парень так старался, тащил через весь лагерь этот проклятый борщ! Вскоре все держали в руках гнущиеся тарелочки с горячей едой.
Борщ оказался вкусным, и Василиса с Захаррой съели по тарелке, а вот Диана всего несколько ложек. Зато парни так разошлись, что умяли по две-три тарелки. Жаба их подбадривал, впрочем, сам тоже не отставал. После он начал рассказывать веселые истории их своей школьной жизни – от расписывания стен в коридорах до замены фикуса в кабинете директора на туалетный бачок. Именно в тот знаменательный день Жаба первый раз был исключен из школы.
Лешка перехватил “эстафетную палочку” и рассказал свою историю о том, как вместе с ребятами они намазали мятной зубной пастой все ручки школьных кабинетов, и это всего за один урок! В дело пошло двадцать тюбиков, но оно того стоило: на следующей перемене было столько криков, что завхоз, не разобравшись, позвонил в пожарную. Правда, потом директор вызвал родителей в школу: какой-то первоклассник видел Лешку и его друзей за преступным делом,- и вот тогда крику было куда больше...
Конечно, друзьям тоже хотелось поведать о каких-нибудь своих розыгрышах или забавных историях, но, увы, тогда пришлось бы многое объяснять Жабе.
-Тощий этот? Он придурок, каких мало. Так меня бесит! Вчера еле-как удержался, думал, врежу ему!
Все посмотрели на Василису – вот уж кто не сдерживается и бьет сразу, без раздумий.
Жаба это понял и протянул ей руку для рукопожатия:
-Ты же его не раз хреначила, верно? Приятно познакомиться.