Она любит плохих парней

– Это уже не твое…

Он резким броском подлетает ко мне вплотную, хватает за плечи и рычит прямо в лицо:

– Мое! Ты – моя! И все, что касается тебя, касается и меня тоже.

Слова въедаются в кожу, смешиваются с кровью и разносят по телу битое стекло. На борьбу со слабостью уходит несколько секунд, и все же я справляюсь, вспомнив, чем обычно заканчиваются подобные разговоры не в романах, а в жизни. Взмахиваю руками, выбираясь из захвата, и пихаю Рому в грудь:

– Забудь об этом!

Он нервно дергает шеей и проходится языком по нижней губе, глядя в сторону. Его ломает, и от этого сердце сжимается до звенящей боли. Дыхание учащается, уличная прохлада исчезает. Мы горим.

– Кис… – с приглушенной хрипотцой говорит Рома. – Перестань. Подумаешь, поссорились. Не в первый раз.

– В последний, – тихо отвечаю я, обнимая себя в попытке защититься.

– У вас ведь ничего нет с этим преподом, – утверждает Рома, но в его голосе сквозит умоляющая надежда, которая оставляет еще пару царапин на сердце. – Ты все это специально, чтобы меня расшевелить. И у тебя получилось. Я не хочу никому тебя отдавать. Не хочу терять.

«Держись, Катя! Прошу тебя, держись!– подбадривает внутренний редактор. – Ради нас. Ради себя».

– Все не так. Это вышло случайно. – Оправдания сыплются из моего рта вместо истошных криков с просьбой отвалить. – Я не собиралась мстить тебе или как-то подстегивать. Мы расстались, Ром. Это точка. Нам обоим нужно двигаться дальше.

Желваки на щеках Ромы напрягаются, и он отрицательно мычит. Набираю полные легкие воздуха, холод замораживает изнутри. Смотрю на бывшего парня – заветную мечту, и хочется завыть от бессилия. Где-то на подкорке чувствуется шевеление навязчивой мысли, той самой, с которой начинаются все девичьи проблемы – «А может, нам попробовать еще раз?». Ветер злобно выдувает из тела остатки сил и смелости. Я даже чертовой Беллой не могу быть до конца. Хотя ее знаменитая фраза подходит к нам обеим. «Глупая овечка», я бы даже сказала – овца.

Рома, заметив мою растерянность, мягко подступает ближе. Запускает теплые ладони в мои волосы и обхватывает шею, наклоняется и упирается своим лбом в мой.

– Я скучаю, кис, – шепчет он, согревая дыханием мои губы. – Очень.

– Тебе просто скучно, – тихо отзываюсь я.

– Нет, это не так.

Рома потирается кончиком носа о мой, ведет в сторону по линии скулы и тянется к уху:

– Кис, возвращайся. Все будет по-другому. Обещаю.

Он точно знает на что давить. Эти приливы нежности всегда были для меня катапультой в розовый мир, где мягкие облака из сладкой ваты сбивают горький вкус измен и пренебрежения. И я уже готова запихнуть в рот огромный моток крашеного сахара, как вдруг ощущаю отрезвляющую боль в ранке на нижней губе.

– Я с ним переспала. С тем преподом, – произношу четко каждое слово.

Рома медленно отстраняется, его взгляд темнеет от злости, которую он отчаянно пытается сдержать, но я чувствую, как напряжены его пальцы, что впиваются в кожу на моей шее, и вижу, как трепещут ноздри от тяжелого дыхания. Вот и все, джокер брошен.

– После нашего расставания? – глухо спрашивает Рома.

– Да.

– Тебе понравилось?

– Что за идиотские вопросы?

– Понравилось или нет? – настойчиво повторяет Рома.

– Да, понравилось! Доволен?!

Он отшатывается, его руки сжимаются в кулаки, а ноги отступают все дальше. Поправляю волосы, царапая ногтями кожу, чтобы избавиться от волнительных мурашек, и смело смотрю вперед, желая увидеть ту самую заветную точку. Может быть, именно так и стоит закончить рукопись? «Какие бы ни были чувства, если они больны, то их вылечит один хороший секс на стороне». Да уж, так себе мораль.

– Значит, мы квиты, – говорит Рома с пугающей сдержанностью. – Я тебя прощаю.

Впиваюсь ногтями в ладони. Сейчас как никогда кстати пришелся бы мем, который частенько скидывает мне Гриша, когда встречает нелогичные моменты в книгах, – орущий во всю глотку суслик. Дикий крик негодующего животного звенит в ушах, и я едва сдерживаюсь, чтобы к нему не присоединиться. Рома?! Тот самый Рома, который ревновал меня к другу и танцующим пацанам из «Хайп-Свайп», сказал сейчас, что прощает мне секс с другим? Серьезно? Где скрытые камеры?!

– Я… я вообще-то не просила прощения.

– И не нужно, – спокойно отвечает он. – Кис, мы можем начать все сначала. С чистого листа.

Теперь в моей голове кричит не один суслик, а как минимум сотня. Любящий человек ни за что не отреагировал бы так, не смог бы. Хорошо помню последнюю крупную измену Ромы: я вытащила его из туалетной кабинки в тот самый момент, когда его член был зажат между двух криво накрашенных губ. Тогда я была готова убить всех в радиусе десяти метров, а потом поджечь клуб. Да после его пьяных поцелуев с другими я могла рыдать несколько дней, а он меня, видите ли, просто прощает. Как будто это действительно так просто!

«Меня сейчас вырвет»,– говорит позеленевший от отвращения внутренний редактор.