Она любит плохих парней (СИ)

— Лара, — вздыхает папа, — нам еще…

— Что значит «нет»? — злобно рычит она, отмахнувшись от слов отца. — Чем таким важным ты можешь быть занята?

Звук открывающейся двери вызывает легкую ухмылку. 

«Не чем, а кем, матушка», — язвительно говорит внутренний редактор.

— О! У нас гости?! — удивляется Дарий.

Оборачиваюсь и поджимаю губы, чтобы не рассмеяться в голос. Он стоит рядом с отцом в одних спортивных штанах, его распаренная кожа покрыта красными пятнами, а волосы торчат в разные стороны мокрыми слипшимися прядями. Дарий стреляет в меня озадаченным взглядом, и я коротко пожимаю плечами, мысленно отвечая на его немой вопрос: «Я их не звала».

— Здравствуйте, — говорит он, едва заметно встряхнув головой, и протягивает ладонь отцу. — Дарий.

— Сергей, — отвечает папа, подобравшись, и по-мужски крепко пожимает предложенную руку. — Рад знакомству.

— А я вот не очень. — С звенящим пренебрежением в голосе вклинивается мать. — Катя, это что такое?! Кто этот?..

— Это мой преподаватель по информатике, — мило улыбаюсь я, — Дарий Викторович. У него волшебные методы обучения. Я в восторге!

— Ты что несешь?! — пыхтит она, надвигаясь на меня. — Что это значит?!

Складываю руки на груди и расставляю ноги чуть шире, не намереваясь отходить ни на сантиметр:

— Ровно то, что я сказала.

Она прищуривается и смотрит за мою спину туда, где стоят мужчины:

— Дарий... как вас там? Оставьте нас. Вам, наверняка, уже пора домой.

— Не хочу вас расстраивать, — обманчиво ласково говорит Дарий и подходит ко мне, останавливаясь рядом. — Но я дома, а вот вы в гостях. Поэтому советую чуть снизить тон.

— Ты как со мной разговариваешь?!

— Пока еще вежливо, — спокойно отвечает Дарий, и я готова молиться на его умелый сарказм, потому что сама не придумала бы ответа лучше.

Мать хлопает ресницами, такой обескураженной я ее еще не видела. Зуб даю, если бы не плотная тональная основа, она покрылась бы багровой сыпью ненависти.

— Пошел вон отсюда, я сказала! — кричит она. — Сережа, ты это слышал? Вот! Вот о чем я тебе все время твержу! Она неуправляемая, неотесанная! Взгляни только с кем связалась?! И все это из-за тебя! Ты уговорил меня оставить…

Она замолкает, а меня словно к полу прибивает ее неоконченная фраза. Ноги слабеют, грудь горит от хриплого ядовитого вдоха.

— Оставить? — выдыхаю я.

— Лара! — грозно рычит папа не своим голосом. — Жди меня в машине!

— Что?! — мать захлебывается желчью и возмущением.

— Подожди меня в машине, — уже тише, но с еще большим давлением повторяет он.

Мать опускает взгляд, а я продолжаю сверлить ее нетерпением.

— Что ты имела в виду? Что папа уговорил тебя оставить?

— Лара, выйди отсюда! — свирепо произносит отец.

Она поднимает голову, и я закрываю глаза, услышав и ощутив громкий выстрел. Меня. Он уговорил ее оставить меня. Рука Дария обхватывает плечо, щека опускается на макушку, и только после этого я немного прихожу в чувства. Хлопает входная дверь, угнетающее молчание расползается по полу и лезет на стены.

— Катюш, — тихо зовет Дарий, — хочешь я...

— Вернись к себе, пожалуйста. Мне нужно поговорить с папой, — с механическим равнодушием прошу я.

— Уверена?

— Как никогда.

Дарий обнимает меня чуть крепче и целует в волосы, подбадривая и успокаивая. У меня теперь есть поддержка, такая, о какой я и не мечтала, поэтому даже самая страшная правда не кажется смертельной. Дарий молча покидает квартиру, шагаю к чайнику и включаю его, щелкая кнопкой.

— Выпьем чаю? — ласково предлагаю я, обернувшись к отцу. — Снимай куртку и проходи.

Он грустно кивает и стягивает теплую куртку с плеч. Заправляю постель и достаю крошечный раскладной столик из шкафа, папа тут же забирает его у меня и устанавливает перед кроватью. Завариваю чай, пальцы обжигают горячие керамические стенки чашек, но я спокойно переношу их и опускаю на стол. Садимся с папой рядом лицом к лицу, он первый отводит взгляд, принимаясь наблюдать за танцующим в воздухе паром.

— Я слушаю, — говорю приглушенно.

— Это не лучшая тема для разговора в день рождения, — невесело хмыкает он.

— Все уже случилось. Не могу сказать, что сильно удивлена, и все же хочу понимать ситуацию целиком.

Папа тяжело вздыхает, действительно тяжело, словно его грудь сдавливают невидимые цепи. Не одна я мучилась все это время, мы все болтались на этой виселице.

— Она хотела сделать аборт? — спрашиваю я напрямую.

— Да, — хрипло отвечает папа. — Я был против, поэтому… настоял на своем. Сделал ей предложение, собрал родителей и сказал, что женюсь. Малышка, прости меня. Прости за все. У меня нет оправданий, нет ничего, что могло бы все исправить. Я любил твою маму, и когда появилась ты, полюбил и тебя. Я так надеялся, что…

— …она тоже меня полюбит, — с осколками разбитого сердца, впившимися в горло, заканчиваю я.

— Мне очень жаль. Даже сейчас, спустя столько лет…

— Двадцать, если быть точным, — подсказываю я, горько усмехаясь.

— Я не вижу правильного выхода, дочь. Не понимаю, что должен был сделать. Ты — лучшее, что могло бы со мной случиться, и я не жалею о своем решении, но…