Она мое безумие

— Долгая история. — повертел седой головой этот запыхавшийся пожилой мужчина.

— У нас достаточно времени, Николай Петрович. Этот ублюдок чуть не пристрелил вас, но почему — то промахнулся. Он прервал нашу свадьбу. Напал на гостей. И угробил психику моей Изы. — начал я перечислять на пальцах, внимательно рассматриваю Николая.

Тот поднял свою голову и пристально всматривался в мое лицо.

— Я похитил, их мать, Марианну Кадоган. Когда та была в браке с моим бывшим лучшим другом, Дмитрием Кадоганом.

Мой отец знает Николая Петровича очень долгое время. Но он никогда не рассказывал мне эту историю.

Я ели произнес следующие слова, оцепенев от ужаса:

— Зачем? Что вы делали с этой женщиной? Почему похитили ее?

Отец Изы и Николая неизвестно чему-то усмехнулся, а после посмотрел на меня, ощерил зубы и твердо сказал:

— Я любил её. Но Марианна ничего не испытывала ко мне, и в итоге, она выбрала моего безумного и сумасшедшего друга. Через неделю она вышла за него замуж, и от этой новости я обезумел. Я был одержим ею, и желание наказать её за отказ сжигало меня изнутри. Годы я вынашивал свой план, мечтая заполучить Марианну. У них с Дмитрием к тому времени было уже трое сыновей, и она носила под сердцем четвёртого. В тот момент я решил действовать и похитил её, сломав её мир. Но жажда мести захватила меня полностью, и я совершил непростительное — насиловал её, несмотря на её беременность.

Я чуть не вырвал от этих новостей. Шок и потрясение охватили меня, когда я услышал известие, которое было настолько неожиданным и тяжёлым, что едва удержался от физической реакции. Моё сердце забилось быстрее, и внутреннее волнение нарастало до того, что мне стало трудно контролировать свои эмоции.

Николай Петрович всегда мне был вторым отцом. Он не просто был человеком, который приходил и уходил из моей жизни; он сыграл ключевую роль в её формировании. Его мудрость, забота и наставления стали для меня основой, на которой я строил своё понимание мира. Он воспитывал и учил меня, как родной отец, обеспечивая мне поддержку и руководство, которые я ценил больше всего.

Я не могу поверить, что все, что он сказал — правда. Всё происходящее кажется настолько нелепым и невероятным, что мне трудно принять реальность. Слова Николая Петровича, которые когда-то были для меня источником уверенности и стабильности, теперь вызывают сомнения и потрясение. Я пребываю в состоянии глубокого сомнения и внутреннего конфликта, пытаясь разобраться, как такие события могли произойти и как это влияет на моё восприятие его и себя.

Глава 25. Похищение

Илья.

В конце концов они будут судить меня в любом случае, так что неважно.

Спустя двадцать минут пребывания в заточении в подсобке с Николаем Петровичем, Ян с моей девушкой не нашли нас. Они так и не пришли.

Я не знаю, что мне делать. Сидеть здесь или идти искать Иззи и лучшего друга.

Предполагаю, у них что-то случилось.

Но, блядь, как же Николай Петрович?

Его сын поручил мне защищать Николая ценой моей же жизни.

Иначе, Ян обещал убить меня.

— Здесь есть кто-то? Отзовитесь! — наверху раздался незнакомый голос. Это был не мой лучший друг.

— Да! Мы внизу! В подсобке! Спасите нас, немедленно! — заорал старик, быстро вставая на ноги и махая руками. — Илья! Не стой, как истукан! Давай, помогай мне!

— Ало! Прием! В левой части храма обнаружены двое неизвестных мужчин! — спасатель на секунду затих, но снова заговорил, — Я спускаюсь! Стойте на своих местах! Не делайте резких движений! Или я пускаю огонь в вас!

После того как нас обнаружили и поняли, что мы безопасны, меня и Стефенса повели к машине скорой помощи, чтобы проверить, не повреждено ли у нас что-нибудь.

Проходит пятнадцать мину, и белоснежный храм Ангела Оренсанца вспыхивает, как спичка. Теперь СМИ обязательно всех осведомят о нашей несостоявшейся свадьбе с Иззи, которой нигде нет.

Смотрю, как горит храм и прибываю в шоке от всех сегодняшних событий. Их, довольно, много за один гребанный день!

— Где, блядь, моя сестра? Где она, суки? — слышу мужские и громкие крики.

Встаю с порога скорой машины, попутно снимая с себя шерстяное одеяло, которое мне дали сотрудники здравоохранения.

Направляясь к голосу, доносящемуся издалека, я напряг слух и заметил обеспокоенного Яна, размахивающего руками точь-в-точь, как его отец. Мой друг сидел на асфальте, держась за свой правый бок. На его рубашке расползалось пятно крови.

Блядь! Его подстрелили!

Я побежал к нему, и, когда добрался, возле него уже сидела Мелисса, шепча какие-то слова. Ее голос был полон отчаяния и надежды одновременно, будто она пыталась удержать его здесь, в этом мире, своим нежным шепотом. Ян, скривившись от боли, смотрел на неё с благодарностью, словно её присутствие давало ему силы держаться.

Тишина улицы была оглушающей, и только их дыхание и мои шаги разрывали её, словно на мгновение весь мир замер, удерживая дыхание вместе с нами.

— Ян, вот-вот прибудет скорая! — сказала Мелисса, глядя в лицо Яна. — Не теряй, пожалуйста, сознание! Прошу тебя!