Она мое безумие

Лина по-прежнему находилась в моей комнате, и я бросила на неё взгляд, ожидая, что её глаза будут полны слёз и разочарования. Я думала, что её грусть и страдание будут очевидны, и её большие голубые глаза наполнятся крупными слезами, отразив её переживания.

Однако, к моему удивлению, она не оправдала моих ожиданий. Лина осталась на месте, не проявив ни малейшего признака слёз, несмотря на мой грубый тон. Её спокойствие и решимость были неожиданными.

Лина приблизила губы к моему уху и тихо прошептала:

— Я знаю тебя и Влада. У тебя есть все возможности, чтобы подобраться к его сердцу. Ты сильная, Иза. Помни об этом. — она отстранилась и выпрямилась, — Я придумаю, что можно сделать, чтобы тебе разрешили проводить дни вне этой комнаты. Мы могли бы сидеть в саду или возле бассейна. Нет никаких причин, чтобы твое пленение было более ужасным.

Я уставилась на Лину с недоумением, её неожиданное спокойствие вызывало во мне смешанные чувства. Девушка удивила меня своей стойкостью, хотя я знала, что Влад являлся настоящим монстром, лишённым всяческого сострадания. Его жестокость и бесчеловечность были очевидны, и казалось, что никакая доброта не могла пробиться сквозь его чёрное сердце. Возможно, её жизнь с Марком Кадоганом и сопутствующие события каким-то образом затмили её здравый рассудок, сделав её равнодушной к собственным страданиям и переживаниям других.

Когда Лина вышла из моей комнаты, её голос был тихим, но настойчивым. Она попросила меня не забывать поесть и выпить болеутоляющие таблетки, её забота о моём здоровье была трогательной, несмотря на её спокойное поведение. Её просьба звучала как напоминание о необходимости заботиться о себе, несмотря на внутреннюю бурю и физическую боль.

Глава 34. Прислуга

Изабелла.

Воспоминания — ой.

Я лежала на кровати, внимая звукам тишины и рассматривала потолок, погружённая в мрачные размышления о своих родных. Мой брат, зная его характер, наверняка уже разработал план, чтобы вытащить меня из этой западни. Я не могла не волноваться: что, если он предпримет что-то безрассудное, например, нападёт на Влада и погибнет? Я не могла позволить себе такую рискованную ситуацию. Ян всегда был моим защитником, и мысль о том, что с ним может случиться что-то плохое, была невыносимой. Без него я не переживу.

Груз моих переживаний лёг мне на живот, когда я вспомнила эмоции, которые отражались в глазах Влада, когда он приставил нож к моему телу. Этот растерянный взгляд причинил мне больше боли, чем физическая рана. Но я не могла не признать, что порез предоставил мне важную информацию: у Влада была слабость, и всё это, как я подозревала, было связано между собой.

Присев на край кровати, я встряхнула головой, пытаясь навести порядок в своих мыслях. Длинные, непослушные черные волосы упали на моё лицо. Я неохотно зачесала их назад, собрав в толстый пучок, чтобы они не мешали.

Вздохнув, я обратила внимание на ванную комнату. Мне нужно было привести себя в порядок. До похищения я всегда следила за своей внешностью, и это было для меня важно. Но теперь, похоже, мои приоритеты изменились. Я понимала, что должна спастись сама и одолеть Влада, не рассчитывая на чью-то помощь.

Уже больше недели никто не навещал меня. Вся эта бессмысленная неподвижность и беспокойство подрывали моё терпение, и я только лежала на кровати, накапливая силы.

Когда я встала с кровати, заметила, что на танкетке лежит лёгкое платье тёмно-зелёного цвета, а рядом стояли белоснежные балетки. Я была уверена, что эти вещи принадлежат Лине. Они были настолько простыми и невзрачными, как и сама она.

Вспоминая наш предыдущий разговор, я почувствовала, как кровь закипает от гнева. Алина предала меня однажды, и ничего не мешало ей повторить это снова.

Лицемерная сука Кадоган.

Мне было жаль, что у меня нет ножниц — я бы порезала эти дурацкие вещи. Взяв их в руки, я подошла к окну, надеясь открыть его, но Влад, похоже, предусмотрел и это: ручек на окне не оказалось.

Отчаяние охватило меня, и я завопила от бессилия, пытаясь разглядеть границы территории, но за пределами моего наблюдательного пункта виднелись только бесконечные сады, окружающие особняк Кадоган.

Сев на корточки у стены, я поджала коленки и закрыла глаза, стараясь не дать слезам вытечь. Я не хотела плакать от безысходности.

Два часа молчания и неподвижности привели меня к решению: не стоит себя жалеть. Если я хочу победить, мне нужно бороться.

Вставая с холодного пола, я вздохнула, почувствовав, как серый свитер, который я носила, безразмерно свисает и прикрывает мои длинные голые ноги. Сложные мысли и тяжёлое настроение не давали мне покоя.

Я встряхнула головой, чтобы прогнать навязчивые мысли, и направилась к душевой. Крутнула золотые краны, и горячая вода начала струиться, как и в прошлый раз. Я инстинктивно обернулась, убедившись, что я действительно одна и никто не придёт ко мне.