Она – моя, и Ты тоже! (СИ)

Снова отключает звонок, и на этот раз он выставил меня ещё большей дурой, чем в прошлый раз. Бешусь и не знаю, чем ему ответить. А потом мне в голову приходит замечательная идея.

Звоню Маше и приглашаю их на ужин.

Пусть только попробует что-то против сказать или обидеть Машу! Теперь, когда он знает, что измены не было, думаю, он будет вынужден как минимум считаться со мной, если хочет меня обратно.

Когда Маша с детьми приезжают, я немного успокаиваюсь. Злость, раздражение и ненависть к Роме уходит на второй план. Я расслабляюсь, рассказываю подруге всё, что произошло на юбилее матери Романа. Мия радостная играет с мальчишками, всё выглядит почти идеально. Забываю даже на некоторое время, что я пленница в этом доме.

— Вот же засранец! Всё равно ведёт себя, как раньше, говоришь?

— Ага, — печально выдыхаю. — Я не знаю, что дальше делать и как мне быть. Я думала, его совесть замучает, и он отпустит меня и дочку, но он ведёт себя так, будто ничего не изменилось.

— Ну, вообще-то это в его стиле. Так что я не удивлена.

— Да, но что мне теперь делать?

— Ну, у тебя так-то выбора нет. Я тебе говорила ранее, что надо делать. Ты, если хочешь чего-то хочешь от него, то нужно об этом попросить по особенному, понимаешь, о чём я?

— Маша! — возмущаюсь от её намёков.

— А что Маша? Вы всё равно будете вместе. Он тебя не отпустит. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для тебя. По крайней мере, меньше пострадаешь. Да и в конце концов, ты его до сих пор любишь, как и он тебя. Перестань сопротивляться, и он станет шелковым, вот увидишь.

Маша подмигивает мне, поглаживая свой животик. А я вся красная, мотаю головой и нагло вру.

— Не люблю, я его не люблю.

— Ага, а ещё на небе сейчас не луна, а солнце. И земля не круглая, а прямоугольная! Айлин, ты кому сейчас врёшь? Будто я не была свидетелем твоих страданий и безответной, как ты думала, любви к этому мудаку.

— Маш, не говори так, пожалуйста, он отец моей дочери, — обижено возражаю.

— Ну вот, что и требовалось доказать. Любишь ты его и защищаешь не потому, что он отец твоей дочери, а потому что в первую очередь любишь.

— Пожалуй, я погорячился, когда запретил тебе общаться с подругой.

Быстро вскакиваю и смотрю в сторону входа. Рома стоит и нагло ухмыляется, чуть приподнимая уголки губ. Господи, неужели он всё слышал? Какой стыд!

— Ты что, подслушивал нас?!

— Учитывая, что я нахожусь в своём доме, а вы разговаривали громко, нельзя сказать наверняка, что я подслушивал.

— Забираю свои слова обратно, он заслуживает, чтобы его помучили.

Рома только закатывает глаза на слова Маши. Уходит наверх и возвращается переодетым в домашнюю одежду. К нам не присоединяется, но оно и понятно, с Машей они в контрах, а со мной у него нет нормального общения. Присоединяется к детям и по очереди целует их в макушку. Мальчики начинаю лезть к нему на колени, что-то там пытаются ему рассказать, показывают свои игрушки, а Мия нахмуренная смотрит грозно из-под лба и наблюдает, как её отец уделяет внимание другим детям. Она выхватывает игрушку у Коли, младшего сыночка Маши, и зло бросает в Рому. Убегает ко мне и начинает плакать, сильно прижимаясь.

Мы все в шоке, больше всех, конечно, Рома. Он аккуратно сажает мальчишек на тёплый палас и с растерянным видом идёт к нам. Смотрит на меня и тихо спрашивает:

— Айлин, что случилось? Я ничего не понял.

Пытается погладить волосы дочки, но она не даёт. Отбрасывает его руку.

— Она, кажется, приревновала тебя к мальчикам. — Отвечает за меня Маша.

Тихо смеётся, закрыв губы ладонью, чтобы Мия, не дай бог, не услышала. А то будет скандал ещё по-круче.

— Да ну! Да ладно! — Рома не до конца верит Машиным словам. — Айлин, это правда?

Я смущаюсь, впервые в такой ситуации, а потом киваю ему, подтверждая слова Маши.

— И… что мне теперь делать? — смотрит на нас и просит глазами помощи.

Я поднимаю дочку и сажаю на коленки. Поднимаю её заплаканное личико и стираю её слезиночки.

— Милая, ты плачешь потому, что папа играл с Колей, а с тобой нет?

Она бросает затравленный взгляд на Рому, а потом прячет личико меня на груди и снова плачет.

Вижу, как Рома мечется и не находит себе место. Запускает нервно руки по очереди в волосы, хочет взять её за руку, но она не даёт.

— Милая, прости меня, ладно, я обещаю, что больше не буду ни с кем играть. Только с тобой. Хорошо?. Ну, прости меня… Иди ко мне, ладно?

Рома сидит на коленях и вымаливает прощения у дочери. Что ж, она тоже поставила его на колени. Вся в меня. Не могу не думать об этом. Срываюсь и начинаю смеяться громко.

Все взгляды тут же прикрываются ко мне, и я быстро замолкаю, закрыв губы ладошкой.

— Прошу прощения, кх… Миюш, папа тебя любит, только тебя одну. Ну, ты чего обижаешься, он просто поиграл с Колей, но любит только тебя!

Она тает, но всё же смотрит с сомнением на своего отца. Тот в свою очередь не теряет времени, тоже замечает перемены на лице дочери и быстро целует её ручку.

— Милая, иди ко мне.