Она написала любовь

Несмотря на то что тело ждало удушья, предсмертной агонии, а сознание — спасительной пустоты, Эрик почувствовал в голосе короля столько горечи и обиды, что неожиданно смутился.

Карл поднялся и, сгорбившись, отошел к окну. В то же мгновение артефактор понял, что если кому из присутствующих и нужен доктор, так это самому Карлу. Судя по цвету лица, тот был близок к удару.

— Ваше величество! — вскочил канцлер в отставке, забыв о том, что смертельно отравлен негорьким кофе.

— После смерти тетушки я понял, что вы близки к срыву. Я отправил вас в отставку. Временно! Прийти в себя. Успокоиться. Подлечиться. Фульд лично обещал мне не спускать с вас глаз!

— Вы можете быть им довольны, — вспомнил барон друга.

— Отлично. Я рад. Но у меня и в мыслях не было… слышите вы?!

— Карл! — Эрик сорвался на названого брата, словно на мальчишку. — Что значит, «и в мыслях не было?!» Чему я вас учил? Разве можно просто отпустить такого, как я?

— Вы просто с ума сошли с вашей идеей об устранении! — зло ответил король. — И ладно, вы бы получали удовольствие от этого! Нет! Вы мучаетесь, пытаетесь найти выход в самых безнадежных ситуациях, лишь бы только не отправлять человека на смерть. Так почему вы считаете…

Эрик только качал головой.

— Между прочим, — по-прежнему с обидой проговорил Карл, — когда вы ушли в отставку и удалились в поместье, я категорически запретил всем: и сторонникам войны с Оклером, и сторонникам мира, и военным, и приверженцам королевы — всем! Хоть как-то беспокоить вас — молчим уже про покушения. И судя по тому, что вы спокойно отдыхали, — мне это даже удалось. И что я получаю в ответ вместо благодарности? Ваше ожидание удара в спину со стороны короны? В самом деле? Я это заслужил?!

— Ваше величество…

— Я не закончил, Гильденберг! Когда мне доложили о ваших успехах в расследовании дела о «Водяной Смерти», я понадеялся, что вы…

«Всеблагие… Глупец… Что же я натворил?» — спрашивал самого себя Эрик фон Гиндельберг, вспоминая, как обошелся с Агатой накануне вечером. В висках стучало, голос короля стал вдруг гулким и далеким…

— Но дело даже не в том, что вы блестяще справились с расследованием, — продолжил его величество, нахмурившись. — Дело в том, что мне нужна ваша помощь.

— Рад служить, — прошептал, склонив голову, Эрик.

Она не простит. Никогда. Никогда не простит его. Что же он наделал…

— И вы не спросите, какого рода услуга мне от вас понадобится?

— Нет. Я просто выполню все, что в моих силах. — Барон смотрел в одну точку перед собой.

Вазочка с ореховым вареньем, любимым лакомством короля, расплывалась в сознании огромной золотистой каплей. Ядро ореха казалось больше, чем на самом деле, — словно через увеличительное стекло. Обидел… Он обидел ее…

— Хорошо. Мне нужно, чтобы вы стали регентом при малолетнем Франце.

— Что? — выдохнул барон.

— А что вас так удивляет, дорогой друг? Подумайте сами, мог бы я найти кандидатуру лучше? Вы не предадите. Сделаете все, что в ваших силах. И даже больше. Ни королева, ни Совет с подобной задачей просто не справятся.

— Погодите, ваше величество. Я не понимаю!

— Вы обещали!

— Да. Но…

— Эрик. Дело в том, что я умираю.

— Диагноз? — канцлер побледнел.

— Меня отравили. Доктор удивляется, почему я не умер на месте, а…

Но Эрик фон Гиндельберг уже не слушал. Артефактор бросился к его величеству:

— Где?! Вы сняли?! Где он?

— Что именно? — опешил от такого напора его величество.

— Кулон! Кулон, который я дал вам, уходя в отставку? Вы обещали мне, что…

— Что не сниму. Да вот. Вот же он! В чем дело?

Король расстегнул ворот. Достал цепочку, на которой висел небольшой и, в общем-то, неприметный кулон — прямоугольник чуть голубоватого, холодного металла с ярко-голубым кристаллом в верхнем правом углу. Слеза моря.

Со вздохом облегчения Эрик опустился в кресло и залпом допил кофе из чашки самого короля — еще одно немыслимое нарушение придворного этикета за сегодняшнее утро…

— Гоните в шею и придворного артефактора, и доктора, и начальника охраны, кстати! — зло и весело прохрипел канцлер. — И… прикажите подать что-нибудь… покрепче — будем праздновать!

— Что именно?!

— Наши с вами неудавшиеся смерти, конечно! — негромкий смех канцлера. — Я думал, вы хотите меня отравить. Но у вас и в мыслях не было. Меня вызвали с тем, чтобы вернуть на службу. Вы думали, что травлены. Но это невозможно! Уходя в отставку, я дал вам очень сильный артефакт. От всех существующих ядов.

— Вот… этот? — Бледный король сжал в ладони кулон.

— Именно… Есть что отметить, ваше величество!

Глава 28

Снег. Он вдруг пошел такими огромными хлопьями — ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Прижимая папку с рукописью к себе, Агата шла вперед, и в голове было удивительно пусто. Иногда из снежной завесы выныривали ссутуленные люди, придерживая цилиндры и отряхиваясь на ходу.

Это, наверное, продолжалось бы вечно, но впереди показалась Башня Благих. Высокая, белая, украшенная венками к празднику, она заставила наконец остановиться.