Она (Новая японская проза)

Все началось с того, что шесть лет назад младший брат Каёко, будучи пьяным, сбил насмерть человека. Родители Каёко для выплаты компенсации продали свой дом, и семья распалась. Сёдзо, которого мучили необъяснимые угрызения совести из-за родственника, совершившего преступление, попросил перевести его из следственного отдела Главного управления полиции на какой-нибудь подведомственный участок. Там в отделе по борьбе с преступностью он продержался год. А потом решился. Причем главную роль в его решении сыграл отказ дочери ходить в школу из-за того, что по соседству и в школе над ней постоянно издевались.

После некоторых колебаний Сёдзо оставил работу в полиции. Жену и дочь он перевез в Тиба, сам тоже сменил место жительства. Не так-то просто было найти место, где бы его никто не знал в лицо, потому что сыщики всегда на виду. Новая работа тоже подвернулась не сразу, и он уже примирился с мыслью, что не сможет жить вместе с семьей.

Безусловно сыграло свою роль и упрямство самого Сёдзо. Он вбил себе в голову, что не желает видеть жену и ее родственников, что ставшая угрюмой и неразговорчивой дочь не хочет его знать. Сказывалось также и пессимистическое душевное состояние Сёдзо.

И все же, если обернуться назад, прожитые врозь годы пролетели, словно один миг. И оба они, и Каёко, и он сам, так и остались на удивление заурядными людьми. Глядя на их лица, не подумаешь, что в их жизни было много событий. Кажется, что ничего не изменилось, все идет своим чередом. И мир, и счастье, и неудовлетворенность.

— Я хочу устроить Кэйко в частную школу в Токио.

— Нужны деньги.

— Она хорошо учится. И я хотела бы отдать ее в хорошую школу. Да и учитель говорит то же самое.

— Еще есть один год.

— Ты, как всегда, увиливаешь от ответа. И пора бы нам уже… Я хочу жить вместе. Подумай хотя бы о Кэйко.

— Я думаю.

— Может, в воскресенье приедешь? В Тиба нам никто и слова не скажет, если даже увидят нас вместе.

— Кэйко меня избегает.

— Неправда. Она тебе все время открытки посылает.

— Открытки… Индульгенции за то, что не хочет со мной встречаться,

— Дурак ты.

Каёко, словарный запас которой не слишком велик, глядя на мужа странным взглядом, несколько раз повторила: «Дурак! Дурак!» Потом посмотрела на часы и быстро поднялась. Она всегда уходила в это время.

— Каёко!

— Что?

— Я постараюсь приехать домой в воскресенье.

— Хорошо… А если Кэйко тебе скажет что-нибудь такое, я ее быстро приведу в чувство. Напомню, благодаря кому у нас каждый день еда на столе…

Каёко вышла через те же ворота, что и вошла, и одиноко побрела по ночной дороге. Сёдзо хотелось ее проводить, но он не мог оставить рабочее место.

На следующее утро Сёдзо, как всегда, вышел с фармацевтической фирмы и направился новым маршрутом, намеченным накануне. Дойдя до дома номер тридцать, D, он увидел, что у одного из трех соседних с ним домов, под номером тридцать три, стоит грузовик для перевозки мебели. Поскольку время слишком раннее, вещи грузить еще не качали, но Сёдзо вдруг вспомнил, что несколько недель назад, проходя мимо этого дома, пару раз видел машину из жилищно-строительной компании. Ничего удивительного, дом старый, хозяева решили перестроить его. а сами на это время переедут в другое место.

После шести часов вечера того же дня на обратном пути со склада на фармацевтическую фирму он опять проходил мимо этого дома. В подтверждение его утреннего предположения на воротах была приклеена бумажка с временным адресом хозяев, а на ограде висела табличка строительной фирмы. Все ставни в доме были закрыты, свет погашен — сразу видно, что дом пустой.

И вот следующее утро. От глаз Сёдзо, который, как и предыдущим утром, шел с фармацевтической фирмы, не ускользнули открытые ставни на втором этаже дома номер тридцать три, откуда из-за ремонта выехали жильцы. Всего несколько дней прошло с тех пор, как он заметил открытое окошко на северной стороне соседнего дома D. Окошко, которое, как он думал, служило для освещения лестницы. И вот в доме рядом опять открыто окно. Уже одного этого достаточно, чтобы привлечь внимание, к тому же Сёдзо накануне вечером собственными глазами видел, что все ставни в доме были закрыты. А утром они опять открыты. Что это значит?

Сёдзо еще внимательнее осмотрел дом, пытаясь понять, каким образом преступник проник внутрь. Вот парадный вход. Судя по конструкции дома, с той стороны, которую не видно с дороги, находится черный ход. От ворот до входной двери метра четыре. Сёдзо это расстояние казалось непреодолимым. В самом деле, утро, кругом дома, неизвестно, откуда за тобой наблюдают. У него не хватало смелости даже войти а ворота чужого дома и проверить замок в двери. Он лишь стоял и кусал губы.

Но ведь кто-то же забрался в этот явно пустующий дом, открыл окно и ушел. Сёдзо не потребовалось много времени, чтобы подсознательно связать образ злоумышленника, который, несомненно, не был вором, с четырьмя предыдущими случаями.