Она (Новая японская проза)

Зря спросила. Я ненавижу две вещи: сушеную селедку и трагедии. Все эти любовные страдания и зловещие повороты судьбы выдуманы лишь для того, чтобы выдавить у зрителя слезы. Прутся прямо в душу, не снимая сапожищ, и давят, давят на слезную железу. Не люблю, когда манипулируют моими чувствами. По-моему, ронять на публике слезу, выманенную у тебя таким мошенническим способом, — отвратительно. Спасаюсь от позора ироническим отношением. Если несчастная героиня очень уж страдает, я начинаю разглядывать толстый слой ее грима. В самых душераздирающих сценах я, зажав нос, гундосо передразниваю: «Де богу жидь без дебя, любибая». Сколько раз мне кавалеры говорили: «С тобой невозможно смотреть серьезные вещи. Все настроение ломаешь».

Ага, вот и «Саммертайм», Хрипловатое и вязкое негритянское сопрано весенним солнышком согревает душу. Грязный снег посторонних мыслей под его лучами тает. Я честно пытаюсь сконцентрироваться на том, что происходит на сцене. Беда только — поют по-английски. В кино бы хоть титры дали. Эх, надо было перед началом программку почитать, там «Краткое содержание» есть. Теперь, в темноте, разве прочтешь? Я искоса смотрю на Ю-сан. Он уставился на сцену таким истуканом, что к нему с вопросами лучше не соваться. Вздыхаю и, рассеянно глядя перед собой, начинаю думать о своем.

В чувство меня привело тепло, разлившееся по левой руке. С той стороны сидит Ю-сан, мы касаемся друг друга локтями. Чего это он ко мне прижался? Или кажется? Не то чтобы прижался — до этого чуть-чуть не хватает. Но тепло передается.

Я прямо застыла. Как быть? Миллиметровое движение в любую сторону может быть неверно истолковано. Даже пот прошиб, и откуда-то набрался полный рот слюней. Разве в обычном состоянии человек обращает внимание на то, сколько у него во рту слюней? Откуда-то там появляются, куда-то исчезают, и все дела. Если со слюной начинаются какие-то фокусы, значит, ты не в своей тарелке. Господи, да откуда ее столько? У меня под языком уже целый пруд. Уровень слюны катастрофически поднимается. Сейчас начнет заливать зал. Я с оглушительным шумом сглотнула. По-моему, он слышал. Ей-богу, слышал!

Наши руки слились в поцелуе. До самых кончиков пальцев пробежал горячий ток. И почти сразу же меня пробрала дрожь. Я стиснула зубы, чтобы не затрястись всерьез, по-крупному.

Жар хлынул из его тела в мое, словно никакой одежды нет и не было. Я чувствовала его дыхание, ощущала, как в его руке бьется пульс, словно туда переместилось сердце. Вдруг замечаю — я и сама дышу в такт. Сердце колотится быстрее, трудности со вдохом и выдохом. Как будто стометровку пробежала. Усилием воли пытаюсь воздействовать на сердечную мышцу, делаю сама себе искусственное дыхание.

Что это со мной творится?

И как реагировать — радоваться или ужасаться?

внутренний голос шепчет: «Спокойно, дура. Расслабься. Он просто смотрит на сцену и даже не замечает, что прижался к тебе рукой».

Безногий Порги и легкомысленная Бесс пытаются урвать кусочек счастья на двоих. А это бывший дружок Бесс — Краун. Он снова к ней вяжется, она ему что-то такое поет. Мол, я уже старуха, найди себе моложе.

Посмотри на эту грудь.
Посмотри на эти руки,
И оставь меня, оставь!

Когда она запела про грудь, я непроизвольно чуть не потрогала собственный бюст. «Посмотри на эти руки» — и меня тянет на собственные руки взглянуть. Я потихоньку пощупала их — как там кожа, не обвисла?

Крутовато она про себя, даже ради того, чтобы мужику дать от ворот поворот. Если женщина так заговорила, это уж все, финиш. Хотя почему финиш? У нее же в тылу Порги. Поэтому она и лепит такое. Если тебя любят, можно себе позволить и старухой назваться. Не убудет. Вот если одинокая баба называет себя старухой, то. значит, она и в самом деле уже старуха.

И стало мне вдруг как-то очень тошно.

Тут и первый акт закончился. «Не хотите ли закусить?» Встаем. В буфете толчея страшная. Ю-сан героически прорвался сквозь толпу вокруг стойки и вынырнул обратно с вином и бутербродами. Небрежным жестом остановив мою робкую попытку достать кошелек, Ю-сан вгрызся в бутерброд. В углу какая-то дамочка, прикрываясь ладошкой, кушала принесенную из дома провизию. Вот что значит ходить в театр одной. Еще одна парочка с аппетитом уплетала домашние рисовые колобки, запивая купленным лимонадом. Приди я сюда с тем, тоже сейчас бы вот так подкреплялись.

Яркий свет, шелест нарядных платьев. Я выпила бокал вина и слегка окосела.

Началось второе действие. Ю-сан уселся, сложила руки на груди. Значит, локотками прижиматься не будем? Сидит и не шелохнется. Ладно, посмотрим, что там на сцене. Бесс уже доходит — ее преследует Краун. С Крауном разбирается Порги. Над любовной историей сгустились тучи. Дальше смотреть уже не хочется.