Она & Он

– Нет, вам это действительно идет! Началось с прохудившегося крана, назавтра сломался компьютер, потом моя машина угодила на штрафстоянку, меня свалил грипп, в понедельник соседа снизу хватил инфаркт, а стоило мне поставить чашку с кофе на письменный стол рядом с пресс-папье, как она опрокидывалась. Наконец, у чашки отломилась ручка, и я чудом не обварился. Тут я заподозрил пресс-папье в зловещей силе. Помните, я жаловался вам на синдром пустой страницы? Так вот, это была хроническая пустота, белизна, как на вершине Килиманджаро. Потом я споткнулся о ковер, шлепнулся ничком на пол, сломал себе нос. Видели бы вы меня: весь в крови, сижу запрокинув голову, ору на всю квартиру! В итоге потерял сознание. На счастье, у одного из моих коллег-писателей обнаружился дар ясновидения. Раз в две недели ужинаем с собратьями по перу в бистро, травим байки. Кстати, пора перестать посещать эти сборища, тоска смертная! В общем, увидев мой заклеенный нос, он проявил обеспокоенность моей судьбой. Когда я поведал ему, что со мной творится со времени покупки пресс-папье, он зажмурился и спросил, не выгравировано ли на хрустале женское лицо.

– Вы ответили, что да?

– Возможно, уже не помню. Одним словом, он посоветовал поскорее избавиться от этого предмета, но, главное, постараться его не разбить, чтобы не высвободить мрачные силы.

– Вы отнесли его в мусорный контейнер? – спросила Миа, стискивая зубы, чтобы не рассмеяться.

– Лучше! Я завязал его в ткань, упаковал, сел в машину, заехал на мост Альма и – плюх! – утопил пресс-папье в Сене.

Миа больше не смогла сдержаться и расхохоталась.

– Умоляю, не меняйтесь! – простонала она, утирая глаза. – Я вас обожаю!

Пол недоуменно покосился на нее и пошел дальше.

– У вас просто мания надо мной издеваться.

– Клянусь, никакой мании… Итак, вашим неприятностям пришел конец, стоило утопить пресс-папье?

– Представьте, да! Все пришло в норму.

Миа, продолжая смеяться, повисла на руке Пола, когда он ускорил шаг.

На пути им попался книжный магазин, специализирующийся на старинных рукописях. Главное место в витрине занимали письмо Виктора Гюго и стихотворение Рембо, написанное на тетрадном листке.

Миа остановилась как вкопанная.

– Стихотворение или проза не могут принести несчастья?

– Наверное, нет, – согласился Пол.

Она толкнула дверь магазина.

– Как чудесно держать в руках письмо знаменитого писателя! Это почти то же самое, что вызвать его на откровенность, войти к нему в доверие. Лет через сто такие же люди, как мы, будут восторгаться, натыкаясь на ваши письма переводчице. Она станет вашей женой, и эти письма окажутся началом драгоценной переписки.

– Я не знаменитый писатель и никогда им не стану.

– Я не разделяю вашего пессимизма.

– Вы прочли один из моих романов?

– Целых два. Я плакала над письмами матери в первом.

– Честно?

– Не стану же я здесь плеваться в доказательство своей искренности! Это было бы верхом неприличия. Придется вам поверить мне на слово.

– Простите, что заставил вас плакать.

– Незаметно, чтобы вам было совестно! Я впервые за сегодняшний день вижу вашу улыбку.

– Признаться, я доволен, но не тем, что вы плакали… Хотя, честно говоря, этим тоже. Такое событие следует отпраздновать. Приглашаю вас в кондитерскую «Ладюре». Это в двух шагах отсюда. Если вам еще не доводилось пробовать их печенье макарон, то вам неведомо абсолютное наслаждение. Хотя, может быть, я ошибаюсь, вы ведь шеф-повар.

– Хорошо, но после этого мне придется вернуться в ресторан: моя кухня не доставит посетителям наслаждения, если я не встану к плите.

Они сели за угловой столик и заказали горячий шоколад для Миа и кофе для Пола, а также ассорти из печенья макарон. Официантка, собирая для них поднос, не сводила с них глаз; Пол и Миа услышали, как она, поедая их глазами, шушукается с коллегой.

Проклятье, она меня узнала! Где тут туалет? Нет, не туда, в мое отсутствие она может с ним заговорить. Если она кому-нибудь расскажет, что видела меня здесь с мужчиной, Крестон меня убьет. Единственный выход – настаивать, причем убедительно, что она обозналась…

Официантка вскоре вернулась и, ставя на столик чашки, проговорила робким голосом:

– Извините, но вы ужасно похожи на…

– Ни на кого я не похож! – возмутился Пол. – Я – никто!

Молодая женщина еще раз извинилась и, пристыженная, отошла.

Побагровевшая Миа поспешно надела темные очки и обернулась к Полу.

– К сожалению, время от времени со мной случается что-то в этом роде, – сказал тот.

– Понимаю, – ответила Миа, стараясь унять сердцебиение. – Ваша известность перевалила за городскую черту Сеула.