Она похожа на меня (СИ)

- Ладно,- она взяла себя в руки, разбежавшиеся в стороны мысли, загнала, как попало, на место и нехорошо так прищурилась.- Слушай мои условия: мы встречаемся тогда, когда МНЕ захочется; ходим в кино, театр, ресторан тогда, когда Я решу развлечься; у тебя не может быть других женщин, кроме меня и .....мммм, иногда я буду капризной и мерзкой, но это входит в наш контракт. У нас ведь подразумеваются именно такие отношения: ты обеспечиваешь содержание моему телу, а я позволяю тебе изредка делать мне приятное. Не устраивают мои условия - до свидания,- и Вера, скрестив руки перед грудью, изобразила именно ту мерзкую улыбку, которую ему обещала. Предъявленные условия она посчитала стопятьсотпроцентной защитой от его поползновений. Каков наглец!

- Думаешь, это остроумно?

- Боже сохрани! Я вполне серьёзна. Ты ведь не шутил? Я тоже,- изобразила чистый кристальный взгляд, которому научилась от своего бывшего мужа, и решила, что разговор окончен.

Но сценарий пьесы писала не она, а потому оказалась совершенно не готова к тому, что последовало дальше.

- Поторгуемся? Я должен знать, что покупаю,- на раз-два-три происходит странная смена положения тел, и очумевшие от такой дерзости синие глаза оказываются в опасной близости от чёрных колодцев, которые затягивают её в свои странно притягательные бархатные глубины. Прямо гипноз какой-то!

- Не уверена, что ты способен удивить меня,- желая уколоть его и заставить притормозить, она снова ошиблась и только усугубила ситуацию, спровоцировав неистовый поцелуй, лишавший воли. Несчастная очнулась от того, что с неимоверной скоростью куда-то начала исчезать одежда, а бархатные мужские руки бесстыдно хозяйничали на её теле. Предпринимать что- либо было уже поздно, потому что она оказалась в мгновение ока абсолютно беззащитной (в смысле незащищённой совсем никакой одеждой) под оценивающим прищуром сумасшедших голодных глаз... Дальше стало абсолютно всё равно, как свет в сознании выключили. И Вера уже мало что соображала, можно даже сказать, что вообще ничего. В это время с ней можно было делать всё, что угодно, чем и не постыдился воспользоваться превосходящий силой и умением противник.

- Я беру это,- прошептал он несколько минут спустя, откинув спину, прижимая и удерживая её на себе, и радуясь разрядке. Не думал ни о чём. Просто прикрыл глаза и впитывал ладонями тепло чудесного тела, его отзывчивость и некоторую уязвимость перед самим собой. Вообще-то, он скотина. Но Вера его сама подначивала, так что....

- Мы не предохранялись,- вмиг вся приятная расслабленность слетела с него, сменившись тревогой в глазах.

- Не паникуй, тебе повезло,- произнесла с понимающей усмешкой и потянулась хоть за какой-нибудь своей одеждой, неловко повернулась на нём и услышала лёгкий стон, а потом эти самые руки, которые только что вели себя совершенно возмутительно, бережно приподняли её и подправили в сторону ванной.

- Залазь под душ, я сейчас.

Было от чего снова впасть в ступор, и она впала: стояла, совершенно забыв, что на ней только костюм Евы, а он-то почти одет и теперь неторопливо стягивает с себя одежду.

- Давай-давай, поторопись, а то мне пора домой.

- Это дурной сон,- пробормотала ошалело.

Оказавшись под горячими струями, несчастная жертва собственного длинного языка смогла перевести дух. Произошедшее заставило задуматься: а всё ли пошло так, как следовало? Определённо: нет, нет и нет. И как бы ей не угодить в расставленный умелыми руками (чудесные руки - спорить бессмысленно) капкан.

Створки раздвинулись, и второе тело прекрасно разместилось в просторной душевой кабине (Тимофей устанавливал её под себя). Вера даже задохнулась от такой самоуверенности. Обалдеть.

- Давай воду попрохладней сделаем - я не люблю горячую.

- Не люби. Зато я терпеть не могу холод.

И ведь никакого, даже малейшего смущения. Стоит тут напротив и подавляет её разворотом плеч, твёрдым телом, широкой стрелой тёмных волос, устремившейся от груди вниз.

- А я согрею.

И ведь согрел. И стало не просто тепло, а необыкновенно уютно в горячих объятиях. И был он сейчас другой, не такой, как совсем недавно. И поцелуи другие, и руки, и весь он перестал казаться серым камнем. Андрей даже мягко улыбался, чем тронул её до глубины души. А глаза, ещё недавно чёрные колодцы, просветлели и стали даже ласковыми, отчего лицо потеряло свою жёсткость и рельефность.

- Мне пора, а то Дуняша меня потеряет,- он одевался быстро, но без спешки.- Я позвоню,- и скрылся в недрах отнюдь не новой лифтовой кабины.