Утром она увидела сложенные в старый деревянный ящик, специально лежащий для таких целей на лоджии, краснобокие яблоки, тепличные помидоры и зелень - в поддоне холодильника, нарезки - в нулевом отделении, любимый "Бородинский"- в хлебнице и почувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Может, зря она Тиму выгнала, и он именно то, что ей надо? Ну их, этих Вольских. Цунами даже по телевизору смотреть страшно, а уж попасть под его волну смертельно опасно.
***
Работы навалилось столько, что Вера Алексеевна перекусила тут же на рабочем месте взятыми с собой бутербродами, выпила кофе из термоса и снова погрузилась в схемы, планы и записки. И даже порадовалась, что не было времени на лишние раздумья. Удивилась, что телефон молчит, но и тут решила, что всё к лучшему. Голос Вольского она была слышать не в состоянии.
Конец сентября - это та граница между летом и зимой, которая навевает грусть от несбывшихся надежд. Вера погладила оплётку руля своей подружки.
- Домой, Ласточка.
Посмотрела в зеркало заднего вида. Сзади обнаружилась машина Вольского. Руки задрожали, и она остановилась в первом же свободном парковочном кармане. Через несколько минут открылась дверь, и Андрей вытащил её из
- Вера, что случилось?- голос заботливый.- Я звонил вчера весь день. Надо же дверь на лоджии менять.
Она, как вспомнив что-то, схватила сумку, мобильник, обескураженно выдохнула, вернув себе за это время нормальный ритм сердцебиения.
- Телефон разрядился. Прости. А ты чего переполошился?- она даже попыталась одеть на лицо улыбку и повернула голову. И почему она когда-то считала , что он некрасивый? Самый лучший он. Очень мужественное лицо и глаза... она целовала всегда его глаза.
- Вера, ты здорова?
- Не совсем. Так что я домой и ты домой. Хорошо? Привет Дунечке,- говорить, что она по ней очень скучает, было бессмысленно - Вольский прекрасно знал, что делал, отлучая дочь от Веры, а уж после позавчерашнего спектакля и совсем бесполезно.
- Я еду следом. С лоджией надо что-то делать.
- Тима позаботился. Всё. Я хочу домой, устала, хочу спать. Пожалуйста, Андрей.
- Ладно, сейчас мне надо за Дуняшей в садик (не позвал с собой, отчего стало очень обидно), а завтра мы встретимся и поговорим.
У себя в квартире она обнаружила отсутствие дверей на лоджию и букет гладиолусов в высокой вазе.
***
- Поедем, пообедаем,- Вольский зашёл к ней днём в офис, чтобы увезти в ресторан. Они стояли в холле у широкого окна, а мимо проходили сотрудники, посетители и никому не было никакого дела до этой парочки: рослого серьёзного мужчины в распахнутом элегантном чёрном плаще и стройной грустной девушки в тёмно- синем офисном костюме с аккуратной причёской, прислонившейся бёдрами к подоконнику и опустившей светловолосую голову. Казалось, что строгий учитель распекает нерадивую ученицу, но на самом деле, всё было не так. Эта изящная девушка сейчас ставила этому строгому мужчине свои условия и предъявляла свои претензии, а он пытался удержать её, ускользающую и желанную, рядом с собой.
- Нет. Я здесь перекушу.
- Ты здорова?- озадаченный взгляд, обеспокоенные интонации голоса.
- Просто устала.
- Так что там с дверью? Я сам договорюсь и всё оплачу,- её ладошка оказалась в его руке.
- Тима уже позаботился, я ведь сказала,- рука перекочевала за спину.
Правая чёрная бровь медленно и так знакомо поехала вверх.
- И что это значит?
- Ничего. Старцев пришёл, увидел "красавицу дверь", обозвал тебя полным кретином и вызвал мастеров. А ты в это время был занят своими делами.
- Мне пришлось срочно уехать в Екатеринбург,- он проглотил про кретина и даже изобразил на лице чувство вины.
- Разумеется, стёкла бить мы молодцы, женщин дурами называть тоже запросто,- она замолчала, одумавшись - не здесь же устраивать разборки.
- Я же сказал, что всё исправлю и оплачу.
- Без тебя нашлись люди, позаботились и оплатили.
- Вера, мне не понравился наш последний разговор,- Вольский, казалось, понял её состояние,- не придумывай того, чего нет,- сказал как можно убедительней и мягче.
- Это был не разговор, а ссора,- произнесла она глухим бесцветным голосом, - и даже не ссора, а скандал с битьём стёкол и обещанием отправить меня к психиатру.
Андрей затих, подыскивая нужные слова, чтобы сложить фразы, достаточно убедительные, чтобы она поверила его добрым намерениям и в то же самое время достаточно трезвые, чтобы не подать ненужных надежд.
Вернувшись домой воскресным вечером, он тут же пожалел о том, что не успокоил её до конца, не развеял сомнения и оставил в никудышном, мягко сказать, настроении. Они, на самом деле, весь последний месяц встречались почти на бегу.