Она принадлежит ему. Книга 1

Он снова смеется, и я начинаю ненавидеть себя за то, что от звука его смеха мне становится хорошо и спокойно.

– Что именно прекратить? Любить тебя? Или называть секси?

Издав рык разъяренной тигрицы, я запрыгиваю ему на спину и нарочно обнимаю его за шею, имитируя удушающий прием. Которому, кстати, он сам меня и научил. Почему мне не было так хорошо и просто с человеком, которого я любила полжизни? Так. Отмена. Это еще одна причина ненавидеть себя за то, что даже спустя столько времени я не прекращаю сравнивать Хансона со своим мужем. Как и любого другого парня. Ведь ни один из них не смог составить конкуренцию аристократичной красоте Эзио, и ни один из них не смог заинтересовать меня как мужчина, от взгляда которого мое сердце затрепетало бы тем самым предвкушением. Проклятье, я все еще люблю свое голубоглазое чудовище…

– Тебе стоит взять еще пару тренировок, маленький гризли, – голос Хансона вырывает меня из тени мыслей, и я судорожно выдыхаю, пытаясь вернуть нашей борьбе прежнее настроение. – Если ты, конечно, планируешь бросить мне достойный вызов, секси.

Вот же засранец! Мне и стараться не пришлось.

– Я обязательно это сделаю, – шиплю ему на ухо и кусаю Хана за мочку через шапку, вынуждая его с болезненным стоном «сучка» скинуть меня в снег.

А потом ко мне приходит понимание, что я хохочу вместе с этим большим мальчишкой.

Боже. Я действительно рада, что в моей жизни появился такой, как Хансон. Большой, сильный и добрый. Он невероятно добрый! Настолько, что я не смогла лишить себя такого чудесного человека. А надоедливое напоминание о том, что эта ошибка, я отпихиваю ногой в сторону. Потому что даже не заметила, как сама его полюбила. Разумеется, как брата. Или друга. Этот парень стал мне по-своему близок, и я ненавидела, когда он пытался подкатывать ко мне. А позже возненавидела и его фирменное «Секси». Да, он всеми способами пытался выйти за рамки дружбы.

– Во сколько ты завтра идешь в зал? – выкрикивает Хан, когда мы переступаем порог бара. И мне приходится встать на носочки, чтобы ответить ему.

– Не знаю, мне нужно выспаться хорошенько после ночной смены. Так что, возможно, пропущу тренировку.

Кивнув, он помогает мне избавиться от верхней одежды, а потом провожает за барную стойку, где меня уже ждет Пен. Она натирает пивные бокалы, и заметив нас, подмигивает нам. Я устроилась к ней посудомойкой в первые месяцы пребывания в Лонгйире, чтобы начать зарабатывать себе на жизнь самой и не зависеть от чьей-либо помощи. Выйти в роли бармена я решилась пару месяцев назад. Когда ощущение, что меня преследуют, сошло на нет.

Я уже собираюсь развернуться, чтобы попрощаться с другом, но мне мешают две ручищи, сомкнувшиеся на моей талии. Он опять за свое?

Слегка оборачиваюсь, встречаясь с дерзкими огоньками в глазах Хана, и моя бравада тает. Невыносимый! Я не могу на него злиться, когда он так смотрит на меня.

Вместо этого шутливо толкаю его ладонью в лоб:

– Иди спи, мой защитник. Сюда медведям не пробраться.

Уголок его губ дергается.

– Как скажешь, секси, – зараза подмигивает мне, за что получает молниеносный удар локтем в живот – спасибо нескольким его урокам по самообороне.

Театрально согнувшись с притворной болью, он выбирается за барную стойку, а потом как ни в чем не бывало подпрыгивает и перегибается через нее, приближаясь к моему лицу.

– Не ходи завтра никуда. – Я вопросительно выгибаю бровь. – Завтра воскресенье, я уеду с отцом на рыбалку.

Он милый, но мне не требуется постоянная охрана от медведей, к тому же, мне уже кажется, Хансон использует это как повод провести со мной время. Хотя тренажерный зал его брата действительно находится в достаточно дикой местности, и я навряд ли рискну пойти туда одна. Но ему это знать необязательно.

– Я подумаю.

– Если ты пойдешь туда без меня, я сделаю тако, включу «Властелина колец» и съем все один.

– Нет! – громко возмущаюсь и тычу в него пальцем: – Ты не посмеешь!

Уже собираюсь обвинить своего друга в том, что у него нет сердца, но тут Пен отвешивает ему оплеуху:

– Хватит отвлекать моего бармена, красавчик! Найди себе кого-нибудь свободного!

– А я хочу ее, – Хансон снова подмигивает мне, но, когда видит, как Пен достает ружье, тут же спрыгивает с барной стойки и вскидывает руки вверх: – Я все понял. – Но прежде, чем уйти, бросает мне одно слово: – Тако.

Говнюк!

12

Он снова вторгся в мои сны, и, наверное, поэтому я просыпаюсь с какой-то странной тяжестью в груди. Хуже, чем вчера. Конечно, после ночных смен мое тело всегда напоминает отбитый вареник, но сегодня было что-то другое. И это что-то мне совершенно не дает покоя. Ни когда я иду в душ, ни когда сушу медные волосы, мысленно делая в голове пометку подкрасить корни, ни когда завариваю себе вместо какао кофе, нервно барабаня пальцами по столешнице.

Горечь кофеина в самый раз подходит моему настроению, которое сейчас напоминает пасмурную тучу. Так что завариваю себе ядерный напиток насыщенного темно-коричневого цвета, позволяя его ароматным парам хоть немного снять напряжение.