Она принадлежит мне (СИ)

Я чувствовала, как слезы катятся по моим щекам, а боль в моём теле усиливается. Я проклинал его про себя, но, похоже, это на него никак не подействовало.

Я закрыла глаза и попыталась контролировать свое дыхание, пытаясь успокоиться.

Он вернулся.

Айзек развязал мои руки и какую-то маслянистую жижу налил немного себе на ладони, потирая их друг о друга. Взяв мои руки в свои, он начал медленно массировать мои руки, прокладывая путь от пальцев к запястьям и вверх по предплечьям.

— Спасибо, — прошептала я.

Его прикосновения были такими нежными и трепетными, несмотря на то, что происходило последние дни. Но в тоже время я не могла отрицать облегчения, которые это мне принесло. Я закрыла глаза и откинув голову назад, издала тихий стон удовлетворения.

Это было слишком хорошо.

В комнате было тихо, если не считать звука его рук, скользящих по моей коже, и моего собственного дыхания. Невольно я стала наблюдать за его руками. Кожа была мозолистой и покрытой шрамами, свидетельствовавшими о тяжелой работе. Несмотря на мой страх и ненависть к нему, я не могла отрицать, что его прикосновения были нежными и успокающивыми.

Вскоре он закончил и, не говоря ни слова, свёл мои руки вместе и завёл обратно мне за спину.

Когда дни превратились в недели, я поняла, что Айзек не собирается разговаривать со мной в ближайшее время. И было не важно просила ли я, умоляла или кричала, чтобы он развязал меня или заговорил со мной или отозвался на какую-либо просьбу: он оставался стойким и молчаливым. Иногда казалось, будто бы он был статуей, холодной и бесчувственной.

Я пыталась скоротать время, считая в уме секунды, минуты и часы, но это только заставляло меня чувствовать себя ещё безнадежной.

Именно тогда мне пришла в голову идея общаться с Айзеком с помощью невербальных сигналов. Я пыталась поймать его взгляд и обозревать закономерности в поведении Айзека. Вскоре мне было легко сказать, когда он был в хорошем или плохом настроении, когда он был усталым или беспокойным, когда он обращал на меня внимание или игнорировал меня.

Несмотря на свой гнев и разочарование, я знала, что должна продолжать играть в игру Айзека, если хочу выжить. Поэтому я стала делать всё покорно и больше не задавала вопросов.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как меня взяли в плен, и изоляция начинала сказываться на мне. Я поймала себя на том, что разговариваю сама с собой, пытаясь разобраться в том, что со мной происходит. Но ответа не последовало, только звук моего собственного голоса, эхом отдававшийся в темноте.

Однажды Айзек вошел в комнату и встал передо мной. Я чувствовала, как его глаза впиваются в мои. Моё сердце учащенно забилось.

Внезапно я услышала его глубокий и хрипловатый голос.

— Кристал, кристал, кристал… — он словно пробует моё имя на вкус.

— Ты заговорил…

Мне казалось, я начала бредить.

Он улыбнулся.

— Почему?

Айзек посмотрел на меня своими пронзительными глазами и глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— Люди — социальные существа, Кристал. Социальная депривация может оказывать глубокое воздействие на психику. Я хотел сделать тебя более жизнерадостной, посмотреть, как ты отреагируешь на эту ситуацию и как справитесь без какой-либо внешней стимуляции.

Я не могла поверить своим ушам.

Этот жестокий сукин сын…

Он играл в игры с моим разумом, обращаясь со мной как с лабораторной крысой. Мой гнев быстро превратился в ярость.

— Жизнерадостней? После того как ты украл меня, связал и стал держать, как скот?! Как ты мог так поступить со мной? — закричала я, дергая за веревки, которые связывали меня. — Ты не имеешь права играть в Бога с моей жизнью!

Айзек молчал, выражение его лица было непроницаемым. Я чувствовала, как моя кровь закипает от ярости, но он просто стоял на своем месте и наблюдал за мной своим пугающим взглядом.

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Мне нужно было проявить смекалку, чтобы найти выход из этой ситуации. Но мне было трудно ясно мыслить, когда он вот так смотрел на меня.

— Я требую, чтобы меня освободили, — твердо сказала я, пытаясь вернуть себе хоть какое-то чувство контроля. — Я больше не могу этого выносить. Мне нужно уйти.

Но Айзек только покачал головой.

— Боюсь, это невозможно, Кристал. Ты здесь не просто так.

— Что?

Он наклоняется ближе, его горячее дыхание касается моего лица.

— Ты слышала меня, — говорит он низким, угрожающим голосом. — Ты здесь, потому что я привел тебя сюда. Ты здесь, потому что я хочу, чтобы ты была здесь.

Улыбка Айзека стала шире, обнажив ряд острых белых зубов, сверкнувших в тусклом. Он делает паузу перед тем, как продолжить, позволяя своим словам осмысляться:

— И ты никуда не пойдешь, пока я не решу этого.

От его слов у меня по спине пробегают мурашки.

Как я могла бы когда-нибудь выпутаться из этой ситуации? Был ли какой-нибудь способ вырваться из хватки этого безумца?

Что же каким-то образом надо найти в себе силы дать отпор.

11

Месяц назад.