Она смеётся, как мать. Могущество и причуды наследственности

Ученые просмотрели фрагменты моей ДНК длиной в миллионы нуклеотидов и сопоставили их с такими же участками в ДНК других людей. Они использовали RFMix для поиска точных соответствий каждому участку в других геномах. Когда анализ был завершен, они сгенерировали для меня специфически раскрашенные карты моих хромосом.

Львиная их доля совпала с геномами представителей юго-запада Европы и Ближнего Востока. Лишь несколько участков имели русское происхождение, а сходство с адыгейским геномом оказалось и того меньше. Мой геном не подтвердил хазарскую версию происхождения ашкеназских евреев.

Это небольшое обзорное исследование, выполненное Зелински и Пирсоном на основе моей ДНК, на самом деле было просто проявлением научного великодушия. Пирсон предостерег меня, чтобы я не принимал его результаты за истину в последней инстанции. «К этому стоит относиться весьма скептически», – добавил он.

Скептически так скептически, но результаты Зелински и Пирсона хорошо сочетались с гораздо более крупным исследованием, проведенным в 2016 г. Шаем Карми из Еврейского университета в Иерусалиме и его коллегами[512]. Они проанализировали 252 358 однонуклеотидных полиморфизмов в ДНК 2540 ашкеназов, 543 европейцев и 293 представителей Ближнего Востока. Карми с коллегами не удалось изучить каждый геном так глубоко, как это сделали Зелински и Пирсон. Зато получилось сравнить во много раз больше людей родом из гораздо большего числа регионов.

С помощью RFMix и других программ израильские ученые пришли к выводу, что половина предков ашкеназов – с Ближнего Востока, а другая половина – из Европы. Исследователи обратили внимание на два отдельных эпизода смешения с другими народами. Первый произошел в Южной Европе, наиболее вероятно, в Италии. Второй относительно недавно породнил ашкеназов с северными или восточными европейцами.

Хотя в исследовании Карми осталось много неопределенностей, оно подтверждается историческими свидетельствами о том, что ашкеназы появились в результате длительных миграций и частого смешения с другими народами на своем пути. Мои пращуры – из числа этих людей.

__________

Скорее всего, предки моей матери жили в Европе задолго до того, как тысячу лет назад некоторые из предков моего отца прибыли туда с Ближнего Востока. Генетическая генеалогия не может провести меня достаточно далеко в это прошлое, как не может и показать мне поселения каменного века, где жили мои европейские прародители. Но я могу быть уверен, что у меня глубокие европейские корни. Говоря языком официальных переписей населения, я белый.

Белый имеет смысл только как название социокультурной группы, но в качестве биологического понятия оно столь же сомнительно, что и черный

или латиноамериканец[513]. Нам свойственно думать о белых как о светлокожих европейцах и их потомках, группе людей, объединенных одним континентом, имеющих общие наследственные признаки и существующих уже десятки тысяч лет. Люди, жившие в Европе 20 000 лет назад, могли отличаться от нас образом жизни, охотясь на шерстистых носорогов вместо того, чтобы размещать фотографии в Instagram. Но все-таки мы считаем их белыми. Когда исследователи изучили ДНК тех европейцев, которые живут на этом континенте сегодня, и тех, кто жил там десятки тысяч лет назад, они показали, насколько эти представления ошибочны.

В начале 1980-х гг. аспирант Уппсальского университета в Швеции Сванте Пэабо заинтересовался, сможет ли он извлечь ДНК из древних останков. В 1985 г. ему удалось выделить несколько тысяч нуклеотидов из 2400-летней египетской мумии ребенка[514]. Он продолжил работу по извлечению ДНК из еще более древних находок, основав новую научную область под названием «палеогенетика». Позднее Пэабо стал директором Института эволюционной антропологии общества Макса Планка, где собрал группу ученых и аспирантов, помогающих ему «вылавливать» все более древние гены. Лаборатории палеогенетики были открыты также в университетах Оксфорда, Гарварда и Копенгагена.

На протяжении многих лет исследования продвигались, скорее, наощупь. В некоторых останках не было никакой ДНК, поскольку они фоссилизировались в агрессивной среде. В других же было слишком много ДНК, но не человеческой, а от грибов и бактерий, которые поселились в этих костях после смерти организма. И даже когда ученые находили ДНК человека, часто она принадлежала лаборантам или другим нашим современникам – потому что на лабораторное оборудование попала частичка их кожи или капелька пота.