Она смеётся, как мать. Могущество и причуды наследственности

В выводах Годдарда просматривались представления XIX в. о наследственности. Он разделял общепринятое убеждение, что люди, вставшие на путь преступлений или алкоголизма, каким-то образом могут своими грехами испортить здоровье своим потомкам. Интересуясь вырождением у исследованных подопечных школы, Годдард просмотрел их личные дела в поисках информации об их семьях. Чтобы узнать больше, он составил «послеприемный бланк»[200], который должны были заполнять родители и врачи. Годдард выяснял, есть ли у учащихся Вайнленда сумасшедшие, слабоумные или страдающие алкоголизмом родственники.

Собрав заполненные бланки, Годдард поразился, сколь у многих были родственники с такими проблемами. Чтобы получить полную картину, психолог хотел нанять группу квалифицированных помощников, «собирающих сведения о наследственности»[201].

Где взять деньги на этот проект, Годдард не знал. Но как раз в разгар периода неопределенности, словно в ответ на его молитвы, в марте 1909 г. в школу пришло письмо. Один из ведущих американских ученых, генетик по имени Чарльз Девенпорт, спрашивал, есть ли у кого-нибудь в Вайнленде сведения о наследовании слабоумия[202].

__________

Девенпорт стал известен всего за несколько лет до того, как написал в Вайнленд[203]. В 1892 г. в Гарварде он получил докторскую степень по зоологии и шел по надежному, но незаметному пути, изучая гребешков и других морских животных. Он переехал в деревню Колд-Спринг-Харбор на Лонг-Айленде и начал проводить там летнюю школу для учителей биологии.

Но у Девенпорта были большие амбиции, далеко выходящие за пределы копания в песке на побережье. Он был одним из пионеров использования новых статистических методов для точного сравнения животных по форме и размеру. Когда эти методы получили достаточное развитие, Девенпорт предсказал, что «биология из умозрительной науки превратится в точную»[204]. Сравнивая родителей и потомков, он усиленно пытался с помощью статистики разобраться в наследственности. Когда в 1900 г. вновь увидели свет забытые работы Менделя с его идеями о доминантных и рецессивных признаках, это поразило Девенпорта как удар молнии.

Он убедил Институт Карнеги превратить Колд-Спринг-Харбор из сонной летней школы в круглогодичную генетическую исследовательскую станцию. В 1904 г. «Станция экспериментальной эволюции» распахнула двери. Хуго де Фриз на поезде приехал в Колд-Спринг-Харбор и выступил с речью по случаю радостного события. В особенности он поздравил Девенпорта – как директора станции. «С его участием обнаружится множество неожиданных фактов, будут найдены новые методы улучшения домашних животных и растений», – прогнозировал де Фриз[205].

За первые несколько лет работы директором Девенпорт досконально исполнил это предсказание. Он собрал коллектив ученых, и они начали исследование наследственности на мухах, мышах, кроликах и утках. Ботаник Джордж Шелл, который позднее работал в садах Лютера Бёрбанка, выращивал на полях Колд-Спринг-Харбора кукурузу и ослинник. Сам Девенпорт изучал кур и канареек. При работе с канарейками он пришел к выводу, что хохолок из перьев у них на голове – доминантный признак, имеющий менделевское наследование[206].

Однако Девенпорт не ограничился канарейками. Ему хотелось изучать и человеческую наследственность тоже. Девенпорт не мог исследовать ее опытным путем – создавая экспериментальные семьи. Поэтому он решил изучать родословные. Люди веками записывали сведения о своих предках, и иногда на генеалогическом древе можно было увидеть некоторые намеки на наследственность. К примеру, челюсть Габсбургов из поколения в поколение снова и снова появлялась на королевских портретах. В XIX в. в психиатрических больницах велись записи, которые позволяли предположить, что безумие может передаваться по наследству. Девенпорт понял, что, если родословные достаточно подробны, по ним можно проследить менделевские закономерности в наследовании признаков у человека на протяжении многих поколений.

Работая вместе со своей женой Гертрудой, которая была зоологом, Девенпорт начал с простого изучения наследования цвета глаз и волос у человека. Затем он расширил свои исследования, подготовив группу помощников, которые должны были по всей территории Новой Англии разыскивать семьи с такими наследственными заболеваниями, как болезнь Гентингтона. А еще Девенпорт задумался, не может ли в американских приютах и других учреждениях – домах для глухих и слепых, психиатрических лечебницах и тюрьмах – уже иметься та информация, которую он ищет. Он написал в Вайнлендскую спецшколу и был потрясен ответным письмом от Годдарда, в котором тот интерпретировал всю свою уже проделанную работу.

«У меня не хватает слов, чтобы выразить весь свой восторг по поводу этих бланков, – признавался Девенпорт Годдарду, – и радость из-за Ваших планов серьезно изучать родословную слабоумных детей»[207].