Она смеётся, как мать. Могущество и причуды наследственности

Экран становится черным, и сверху появляется заголовок «Потомки лейтенанта Калликака». Лейтенант обозначен кружком, от него вниз спускаются две ветви – 493 «высококачественных потомка» от женщины из здорового рода и 434 «потомка низкого качества» от женщины с наследственным заболеванием.

Один из ученых объясняет: «Единственного предка с наследственным заболеванием оказалось достаточно, чтобы оставить большое количество неблагополучных потомков. Это всего лишь один пример из тысяч». Испытывая сочувствие к страданиям таких людей, необходимо предотвратить их размножение «любым способом».

После того как вся родословная появляется на экране, она сменяется цитатой из Гитлера: «Тот, кто не здоров и не велик духом, не должен способствовать сохранению своих страданий в теле своего ребенка»[254].

В том же году, когда был выпущен этот фильм, нацисты организовали выставку, посвященную уходу за пациентами с наследственными заболеваниями. Посетители могли увидеть проявления многих нарушений здоровья, которые необходимо было искоренить. Врач вступал в диалог со скептически настроенным посетителем. Чтобы убедить того в важности евгеники, доктор рассказывал историю семьи Калликак. «Это исследование было инициировано и проведено под руководством американского профессора Годдарда, – веско говорил доктор. – Об этом даже книга есть».

Посетитель соглашался и спрашивал врача, проблемы всех ли представленных на выставке «калек и идиотов» являются следствием одной и той же причины.

«Да, – отвечал врач. – Тому только одна причина: наследственность»[255].

Гитлер продолжал эту пропаганду, приняв блок законов о «расовой гигиене»[256]. Суды по вопросам наследственного здоровья принимали от врачей заявления о том, что человек настолько нездоров, что ему нельзя иметь детей. Большинство утвержденных решений касалось слабоумных. Психиатры разрабатывали тесты на интеллект для таких судов. В одном из тестов испытуемым давали чемодан, книги, бутылки и другие предметы[257]. Нужно было запаковать их в чемодан так, чтобы крышка легко закрывалась. От такого чемодана могла зависеть жизнь этих людей.

В течение года после принятия первого закона о расовой гигиене суды по вопросам наследственного здоровья утвердили более 64 000 стерилизаций, а к 1944 г. Германия стерилизовала как минимум 400 000 человек, среди которых были психически больные, глухие, цыгане и евреи.

В 1939 г. Гитлер расширил свою кампанию по борьбе со слабоумием, запустив программу уничтожения детей, признанных идиотами, и тех, кто имел уродства[258]. Их родителям говорили, что дети умерли во время операции или из-за случайной передозировки успокаивающих средств. Вскоре детей начали умерщвлять за то, что они были малолетними преступниками, или просто потому, что они евреи. Затем Гитлер ввел программу ликвидации взрослых, которые содержались в специальных учреждениях из-за слабоумия или других нарушений. Перед уничтожением детям задавали вопросы, которые были бы вполне уместны в Вайнленде, например: «Вы можете назвать четыре времени года?»[259]

Программа, известная под названием Т-4, в итоге унесла около 200 000 жизней. Ее масштабы неизмеримо превосходили все то, что нацисты пытались делать раньше. Поэтому им понадобилось создавать новые технологии убийства – в том числе газовые камеры. Евгеническая мечта Маккима стала реальностью.

__________

Лишь некоторые – очень немногие – сразу поняли суть истории с семьей Калликак. В 1922 г. журналист и политический обозреватель Уолтер Липпман перешел в наступление на страницах журнала New Republic[260]. Он допускал, что исходно тесты Бине могли быть полезны для выявления детей, которым нужен специальный подход в обучении. Но затем, в руках таких людей, как Годдард, они использовались для создания чудовищных фальсификаций. «Утверждение, что средний уровень умственного развития американцев такой же, как у 14-летнего ребенка, нельзя назвать неточным. Нельзя назвать неверным. Это просто вздор», – писал он.

Вздором, по мнению Липпмана, было отношение к интеллекту как к чему-то незамысловатому – вроде роста или веса, – при том что психологи еще даже не дали ему определение. До сих пор интеллект был просто объектом, который измеряют тестами. Однако тесты постоянно менялись, поскольку их создатели корректировали пороговые значения, чтобы получить результаты, соответствующие их ожиданиям. Было попросту губительно на основе этих тестов делать вывод о том, что интеллект – наследственная черта. Липпман заявлял: «Очевидно, что это не результат исследования. Такой вывод возник, потому что в него хотелось верить».

Чтобы прийти к подобному заключению, сторонники тестирования должны были бы игнорировать любой индивидуальный опыт, который мог повлиять на выполнение заданий теста, – особенно тот, что приобретается в раннем детстве, когда мозг еще формируется. И они должны были бы без какого-либо здорового скептицизма верить историям вроде той, что была у семьи Калликак.