Она так долго снилась мне...

Долгими месяцами я бродил в туманных окрестностях своей жизни, покамест передо мной не предстала суровая реальность: тяжесть навалившихся на меня материальных проблем была прямо пропорциональна моей всегдашней беспечности и презрению к этой стороне жизни. Банк заблокировал мой чековый счет и кредитную карту. Поскольку денег не хватало ни на текущие расходы, ни тем более на запросы кредиторов, Жош и Хлоя в очередной раз решили мне помочь. Но, поскольку они не одобряли моей лени и праздности, они решили просто обеспечивать меня пищей. Жош часто звонил мне в дверь, приносил поднос или приглашал к себе пообедать. Хлоя забивала холодильник и полки продуктами. Домовладелец грозился выкинуть меня из квартиры к концу зимнего сезона за неуплату. Я впал в панику: слишком много воспоминаний связывало меня с этой квартирой.

— Послушай, Иона, так дальше жить нельзя! — воскликнула Хлоя, выкладывая свои покупки в холодильник. — Почему бы тебе не написать новый роман?

— Нет никакого желания.

— Тут уже речь не о твоих желаниях, а о насущной необходимости. Нам с Жошем нетрудно покупать тебе необходимое, но это же не выход! Твои долги достигли угрожающего уровня.

— Но ведь писательство не работа! Люди не пишут, чтобы заработать на еду и квартплату! Не пишут по заказу!

— Ну, вообще-то я так поняла, что второй роман потому и был написан!

— И что из этого вышло? Глупая, пустая, скучная книжка.

Она опустила воздетые к небу руки, подошла ко мне поближе и заглянула в лицо.

— Иона, нужно что-то делать! Тебя собираются согнать с квартиры, а тебе, кажется, вовсе наплевать.

— Ты ошибаешься. Меня это весьма заботит. Я пытался найти работу, но никого не интересует тридцатилетний мужчина без особых профессиональных навыков.

— А если ты воспользуешься своими литературными способностями и устроишься редактором или рецензентом в какое-нибудь издательство?

— Сотни писателей мечтают о редких вакансиях, которые там освобождаются. А потом мне это дело не нравится. Читать чужие романы и потом высказывать о них свое мнение, которое будет как-то влиять на судьбу автора… нет, это не для меня.

Она раздраженно смяла пакет и ткнула в меня указующий перст.

— Ты несносен, Иона Ланкри! Никто не имеет права зарывать свой талант в землю. Никто не имеет права упорствовать в убеждении, что можно прожить жизнь, не соглашаясь ни на какие уступки, упираясь рогом в свои принципы и высокоморальные ценности, не принимая в расчет реальную действительность. Некоторое время это еще прокатит, но потом жизнь все равно оказывается сильнее.

Хлоя покачала головой — видно, устала от моих капризов.

— Вот, у тебя здесь теперь есть всего понемножку, — сказала она, указывая на холодильник и кухонный шкаф. — Если чего-то будет не хватать, пошли эсэмэску: может, я по глупости и помчусь за этим.

Я схватил ее за плечи и крепко обнял.

— Я тебя обожаю.

— Есть за что, честно говоря, — ответила она. — Ладно, все, мне надо бежать, я опаздываю. Я-то, между прочим, вкалываю, на работу хожу!

После того как она ушла, я сел, подумал и решил прислушаться к ее совету и поискать работу. Непыльную такую работенку, с помощью которой можно будет зарабатывать на текущие расходы и вернуться к давно покинутой реальности. Не постоянную серьезную работу, которая бы навязала мне какую-то социальную роль, нет, минимум присутствия, чтобы занять время, минимум усилий, чтобы расплатиться с долгами, минимум нормальных взаимоотношений, чтобы не выпадать из круга современников.

С тоскливой покорностью я взялся за поиски.

Три дня кряду я кружил по улицам Парижа и предлагал свои услуги в разнообразных магазинчиках, барах и пивных. Но отсутствие опыта работы и неспособность предъявить работодателю улыбчивую, приветливую физиономию лишали меня каких бы то ни было шансов на успех. Меня окидывали с ног до головы быстрым взглядом, задавали пару-тройку вопросов, предлагали записать мои координаты — и на этом разговор заканчивался.