Она уходит по-английски (СИ)

Я повернул голову налево, но Валеры не было. Оказалось, что и руки мои уже не привязаны. Приподнялся. Прислушался. Полная тишина. Встал и вышел в коридор. Там было пусто и темно. Вообще не было света. Не горели даже пожарные лампы. Касаясь рукой шершавой холодной стены, я направился вперед.

Было ощущение, что я провалился в глубокий колодец, куда тысячу лет не проникал солнечный свет. Мертвая тишина. Но коридор был здесь. Я ощущал шершавость стены рукой и холодный пол под собой.

- Эй, есть здесь кто-нибудь?!

Никто не отвечал. Пошел дальше на ощупь за угол к лифту мимо поста, которого я не видел больше. Когда подошел, то попытался отыскать кнопку вызова. Ее не было. Провел рукой. Двери не было. Лифта не было.

- Кто-нибудь здесь есть вообще?! - крикнул я в непроницаемую темень. - Отзовитесь.

Мне начало казаться, что темнота вторгается в меня и заполняет тело изнутри. Заменяет собою кровь, клетки, ткани, сухожилия и кости. Меня охватил животный ужас.

- Слышит меня кто-нибудь! - как мне показалось, крикнул я в черную пустоту. - Валера, где ты, Екатерина Валерьевна, Роберт Васильевич?!

- Что ты кричишь? - спросил спокойный голос из темноты. - Здесь никого нет.

- Кто здесь?! Где вы?! Это ты, Валера?!

- Здесь нет никакого Валеры, и никогда не было.

- Кто вы тогда?! Я больше не могу так. Я хочу домой, к родителям.

- Может быть, все-таки к жене? С ней же так хорошо было. Я могу все устроить. Только захоти.

- Ты ведь не человек, да? Я почти сразу это понял. Все эти двойники. Молодые, старые. Кто они все, и зачем они? Какую цель они несли? Что я должен был понять? Что моя жена меня все-таки любила и считала себя виноватой? А зачем здесь Степан и Андрей тогда? Что это за место? Чего ты молчишь? Не бросай меня. Мне страшно и холодно.

Дрожь проникла по всему телу.

- Ты дома. Ведь хорошо тут, правда? Тепло. Тихо. Нет суеты. Скоро и жена твоя здесь будет. В этом месте это лишь секунды. Щелк пальцами, и она здесь. Сладкое тело, с пышной грудью, всегда молодое, упругое. Ты же так любишь ее тело, я знаю. Вот она уже и здесь.

Я ощутил, как меня обняла чья-то нежная рука, провела по лицу, по шее, спустилась к груди и ниже, ниже. Я почувствовал теплое дыхание рядом с ухом, потом язык облизал мочку. Дрожь стихла, сменившись теплотой и негой во всем теле с головы до пяток. Мне захотелось остаться в этих объятиях навсегда. Мои руки ползли по вожделенному телу Кати, то нежно сжимая в руке ее упругую грудь, то сползая вниз по бархатистой спине к ягодицам. Наши губы сплелись в страстном поцелуе, от которого несло жаром.

На секунду я открыл глаза, и они тут же наполнились ужасом. Меня обвивала не молодая Катя, а омерзительного вида старуха с красными огненными глазами, похожая на ту, которую я видел в реанимации, только совсем разложившаяся. Я оторвал ее от себя и отшатнулся, почти лежа отползая подальше. На моих губах остались ее куски. Оторвал их рукой и кинул на пол. Ее силуэт был виден сквозь тьму, и от этого становилось совсем не по себе.

- Нет! Уйди от меня! Оставь. Господи, помоги мне!

- Не понимаю, за что же он так вас любит, человеков? Что в вас любить? Жалкие существа, глупые, слабые. Какое тут может быть подобие, если даже сами себе помочь не способны?

Я открыл глаза. Старухи больше не было.

- Кто он - то?! - опять оказавшись в черной мгле, спросил я.

Но никто не ответил. Мой разум, или что там от него осталось, завис в этой смоле, и вдруг тут же яркий ослепляющий свет, как будто тысячи прожекторов, направили на меня.

- Боже! Как больно!

Глава 10

- Боже! Как больно!

- Тихо, тихо. Ничего. Сейчас сделаю укол. Потерпи.

Медсестра ввела через катетер прозрачную жидкость. Я сразу почувствовал небольшое облегчение. Полежал с закрытыми глазами, ощущая неровное биение сердца. Впервые за прожитые годы я понял, что у меня есть сердце. Оно билось так, как будто хотело выпрыгнуть из грудной клетки, проворачивалось, перекручивалось, то ускорялось, то замедлялось.

- Где я? - пролепетали сухие губы сквозь боль.

- В кардиореанимации института им. Склифосовского. Лежи спокойно. Сейчас подойдет доктор.

- Сколько времени? Какой сегодня день?

- Девять утра. Понедельник.

- Понедельник. А число, какое? Месяц?

Но она уже скрылась из виду. Я осмотрелся. Это, несомненно, была именно та самая реанимация, где мне заехали по голове, только освещенная, светлая, чистая. Она была наполнена жизнью или попытками ее спасти.

Слышались разговоры врачей, пиканья датчиков. Один был у меня надет на пальце. Пахло тальком, йодом и лекарствами. Я посмотрел себе на грудь. Перед моими глазами предстал большой, неровный шов от груди до пупка. Как молния на куртке. Сбоку между ребрами торчали две трубки.

- Боже, что со мной сделали?!

Вошел врач в белом халате, в маске на лице и в шапочке.

- Ну как мы себя чувствуем?

- Болит все.

Врач подошел поближе и уставился на показания приборов.

- Таня, подойди!

Прибежала медсестра.

- Перебери калий.

- Хорошо, Игорь Олегович.

Она взяла новый шприц из ящика, воткнула его в катетер и сделала забор багровой крови.

- Отнеси в лабораторию, быстрее.