«Она утонула...»

Следовательно, конструктивные недостатки АПРК «Курск» явились одной из причин того, что спасение подводников в 9-м отсеке с помощью АС-32 и АС-34 было невозможно.

11.1.3. Что касается мнения суда о повреждении комингс-площадки вследствие, что наиболее вероятно, аварии, то это утверждение нельзя признать правильным.

Как указано в заключении технической экспертизы, «Имевшийся на забоинах налет продуктов коррозии темного цвета исключает также их образование в первые дни после постановки АПК „Курск“ в ПД-50 (до проведения обследования состояния СЛ с КП). В связи с этим наиболее вероятно, что указанные повреждения комингса верхней крышки СЛ, а также ее манжеты были получены до 10 августа 2000 г. в результате нештатных воздействий при эксплуатации АПК» (т. 126, Л.д. 157).

Таким образом, АПРК «Курск» вышел в море, имея техническую неисправность спасательного люка. С такой неисправностью лица, ответственные за выход корабля в море, не вправе были выход корабля разрешать.

12. Далее суд делает абсолютно правильный вывод: «Достоверных данных, дающих ответ на вопрос, почему члены экипажа не покинули АПРК „Курск“ самостоятельно, в ходе предварительного следствия не установлено».

Однако дальше суд указывает: «Вместе с тем на основании исследованных доказательств, в частности данных осмотра 9-го отсека АПРК „Курск“, следствие пришло к выводу о том, что подводники не предприняли попыток к самостоятельному выходу из подводной лодки. Поэтому органы предварительного расследования и пришли к выводу о том, что к моменту начала поисково-спасательной операции подводники погибли» (л. 7 постановления).

12.1. Постановления о прекращении дела и об отказе в возбуждении уголовного дела таких доводов не содержат. Этот довод впервые прозвучал из уст прокурора при рассмотрении настоящего дела.

12.2. При осмотре 9-го отсека АПРК «Курск» обнаружены признаки подготовки подводников к выходу из корабля «мокрым способом» (путем затопления отсека, выравнивания давления в отсеке с заборным и открытия люка. — Б.К.).

В протоколе осмотра указано:

«На палубе при входе в помещение водно-химической лаборатории обнаружена буй-вьюшка. (…) У входного люка в отсек, по левому борту (…) лежат 14 карабинов. Каждый карабин закреплен на фале, представляющем собой ленту длиной 120 см. Ленты между собой связаны в узел. (…) На входе в ВХЛ на палубе лежит буй-вьюшка, предназначенная для крепления за стопор спасательного люка и выхода из аварийного крейсера методом всплытия по буйрепу. Общая длина буйрепа составляет 115,5 м, на нем на удалении 2, 4, 6, 8, 10, 14, 16, 18, 20, 22, 30 и 35 метров от крепления закреплены пластиковые шары белого цвета (мусинги)» (т. 98, л.д. 1-53).

Данные протокола осмотра прямо свидетельствуют о подготовке к выходу из подводной лодки методом свободного всплытия. Вместе с тем причина, по которой подводники не осуществили выход, на самом деле не установлена и может существовать в виде версий.

Защита считает, что отсутствие связи со стороны сил спасения, незнание подводниками наличия на поверхности барокамер[152] могло привести к тому, что подводники не предпринимали мер к самостоятельному выходу, впрочем, защита не исключает, что подготовка к выходу прервалась в результате пожара, однако ни одна из перечисленных версий не дает ответа на вопросы: Когда имел место пожар? Когда погибли подводники?

13. В заключение суд указывает в постановлении:

«Резюмируя вышеизложенное, суд приходит к выводу, что совокупность всех доказательств, приведенных в обжалуемых постановлениях, а не только, как утверждает адвокат Кузнецов, данные комиссионной судебно-медицинской и судебной акустикофонографической экспертиз, явились основанием для вынесения следователем постановлений о прекращении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц Северного флота, которые суд находит законными и обоснованными» (л. 8 постановления).