«Она утонула...»

Начальник Главного штаба ВМФ адмирал Виктор Кравченко оказался пророком. Какое по счету чувство подсказало ему послать на Северный флот телеграмму о необходимости нахождения спасательных судов в районе учений, не знаю. Кравченко словно предвидел катастрофу. К сожалению…

Статья Равиля Зарипова в «Московском комсомольце» от 07.09.2000.

Глава 7. Буи-призраки

Итак, 10 августа 2000 года в 22:30, в полном соответствии с планом учений, «Курск» вышел из губы Западная Лица и к 10 утра следующего дня прибыл в район учебных боевых действий. До 13 часов 11 августа корабль маневрировал. После получения приказа произвел пуск по назначенной цели одной крылатой ракетой «Гранит». Наблюдатели зафиксировали попадание. На следующий день, 12 августа, с 11:30 до 13:30 корабль должен был произвести торпедную атаку двумя выстрелами учебных торпед по авианосной многоцелевой группе в составе тяжелого атомного ракетного крейсера «Петр Великий», больших противолодочных кораблей «Адмирал Чабаненко» и «Адмирал Харламов».

Напомню, что в одной из практических торпед калибра 650 мм в качестве окислителя используется пероксид водорода[30]. Этой торпедой «Курск» не стрелял с момента своего рождения, не стрелял даже на государственных испытаниях в 1994 году[31]. И вот как изящно обходит этот вопрос генпрокурор Устинов: «Ранее, в 1997 году, на „Курске“ проводились учебные стрельбы подобными торпедами, но то были другие варианты снаряда».

А какие другие варианты? И какого снаряда?

Принципиальное отличие торпеды — виновницы гибели корабля и экипажа от всех других состояло в том, что опасность представляла не боевая часть, а компоненты горючего, которое приводило торпеду в движение. От личного состава БЧ-3 требовалось произвести ряд действий, связанных со спецификой перекисно-водородной торпеды, но об этом мы поговорим ниже.

Второй выстрел «Курска» по АМГ должен был быть произведен универсальной электрической торпедой УСЭТ-80, укомплектованной аккумуляторной батареей нового типа. Она тоже была практическая, то есть без боевого заряда. Применение этой торпеды совмещалось с контрольно-серийными испытаниями батарей. Именно этим объясняется присутствие на борту лодки гражданского лица, ведущего конструктора предприятия «Дагдизель» Мамеда Гаджиева, тело которого, как и тела двух моряков, найти не удалось, и военпреда Арнольда Борисова.

Нормативы Военно-морского флота запрещают совмещение боевых упражнений с испытаниями оружия. Это не чья-то прихоть. Согласитесь, что в ходе учений, где на первый план выходит Его Величество Результат, при проведении учебной атаки существуют определенные правила маневрирования, скоростного режима, глубины погружения подводной лодки, а при испытании торпедного оружия главная задача — получение достоверной информации об основных параметрах новой торпеды или ее компонентов. Поэтому при испытаниях для носителя (подводной лодки) создается специальный режим — скорость, глубина, расстояние до цели, а также режим движения цели. Поэтому на испытаниях цели задают конкретные параметры. В противном случае можно принять на вооружение и кота в мешке. То же самое касается испытаний зенитно-ракетного комплекса «Петра Великого» и автоматических систем управления «Адмирала Чабаненко».

12 августа в 06:08 на командный пункт поступило радиосообщение «Курска» о занятии установленного района действий и готовности к выполнению торпедных стрельб. Двумя часами позже был нанесен условный ракетный удар по надводным кораблям «противника» крылатыми ракетами, о чем в 08:51 доложено на командный пункт СФ.

12 августа в 11:09 командир гидроакустической группы «Петра Великого» Лавринюк обнаружил посылки гидролокатора в виде импульсов. Они были распознаны как сигналы подводной лодки, производящей замер дистанции до цели. И хотя пеленг взят не был, ясно, что импульсы исходили от «Курска». Это была последняя весточка с «Курска». В 11:28 последовал первый взрыв, а через 2 минуты 1 5 секунд — второй.

Выполнив упражнение практическими торпедами, «Курск» должен был безопасно разойтись с надводными кораблями, всплыть и выйти на связь с первым кратким донесением, а чуть позже — со вторым. Но «Курск» молчал. Корабли во главе с «Петром Великим» прошли через весь РБД, в 14:15 вышли из него и легли в дрейф. Торпедные атаки зафиксированы не были.

До 15:30 ракетный крейсер ждал всплытия «Курска», а потом начал вызывать его по звукоподводной связи. Ответа не было. Чего ждало командование Северного флота? Непонятно. На допросе в Главной военной прокуратуре Попов заявил, что ожидал очередного радиодонесения, которое было намечено на 18:00. Неуклюжее лукавство: в шесть вечера с «Курска» должна была прийти третья радиограмма об освобождении РБД.

В 17:20 начальник штаба СФ вице-адмирала Моцак отдал приказ спасательному судну «Михаил Рудницкий» готовиться к выходу в море. Около 19 часов Моцак приказал поднять в воздух самолет ИЛ-38 для обследования района предполагаемого нахождения «Курска».