«Она утонула...»

Мне кажется, что можно оценивать это двояко: многие помнят, какие тяжелые эпизоды сопровождали вручение наград родственникам погибших — душевные раны были обнажены».

Следующие рассуждения Игоря Спасского, о том, что «ничем нельзя уменьшить великое горе людей», сильно отдают цинизмом.

И в заключение генеральный конструктор, как водится, прошелся по средствам массовой информации, где «не все благополучно». Корреспонденты спешат, пользуются непроверенной информацией, обращаются к случайным «озлобленным» экспертам и даже, что особенно ужасно, допускают «вульгаризацию» русского языка: «У журналистов — полная, зачастую высокомерная, а то и — чего греха таить — оплаченная по заказу вольница» — растекается мыслью по древу Спасский. Только у меня вопрос: кто же платил журналистам за «заказные» статьи по «Курску»? Назовите хоть одного человека, господин Спасский. Может, это адвокат Кузнецов?

Во всем виноваты журналисты! Мы уже слышали это от людей, рассматривающих публикации о своих ошибках и просчетах как умышленные действия прессы, направленные на дискредитацию… армии, флота, государства. А почему автор ничего не пишет о сокрытии информации, более того, о дезинформации пресс-службы Северного флота? Вспомните хотя бы заявления о том, что в «Курск» подавали все — чуть ли не горячий кофе! В своей книге на странице 38 Спасский черным по белому утверждает, что 23 моряка из 9-го отсека оставались живыми около 8 часов. Спасский — один из немногих, кто с самого начала владел всей информацией. Ему хорошо известно, что моряки стучали по переборкам и просили о помощи 13 и 14 августа. Ничего не сказано в книге и о многочисленных конструктивных ошибках проекта 949А. Сделать это за генерального конструктора придется мне.

Начнем с того самого плавника-стабилизатора, о который ударился спасательный аппарат АС-34 при первом погружении.

Конструктивное расположение комингс-площадки «Курска» совершенно не учитывает особенности использования спасательных аппаратов. Она сделана недопустимо близко от кормовых стабилизаторов, всего в трех метрах. Это значительно снижает возможность маневрирования спасательного аппарата. Впрочем, в 4-м отсеке конструкторы вообще забыли оборудовать выходной люк комингс-площадкой. А если бы моряки укрылись не в 9-м, а в 4-м отсеке? Как бы тогда их спасали?

Да и сама комингс-площадка сделана с существенными недостатками. Резиновое уплотнение верхней крышки люка конструктивно рассчитано на предельно допустимое давление из шахты (камера, соединяющая верхний и нижний выходящие в отсек люки) 6 атмосфер, а резиновое уплотнение нижней крышки — на 2 атмосферы. Если там давление больше, выкачать воду из камеры присоса невозможно. Вода перетекает в камеру. Такая конструкция делает практически невозможным спасение подводников. «Курск» долго лежал на глубине 100 метров, и давление там постоянно повышалось.

Поэтому если бы спасательный аппарат сел на лодку не 16 августа, а 13-го или 14-го, когда моряки еще были живы (для меня это очевидно), смогла бы команда АС-34 присосаться и открыть люк? Это большой вопрос. Спустя двое суток после катастрофы давление в отсеке могло быть больше 2 атмосфер.

Генеральный конструктор АПРК «Курск» Игорь Баранов.

Еще одной причиной, сделавшей присос фактически невозможным, стало то, что комингс-площадка 9-го отсека не возвышалась над покрытием палубы на 5-10 мм, а была, наоборот, углублена до 7 мм. Дело в том, что стыковку обеспечивает манжета узла уплотнения, которая вместе с опорным кольцом камеры присоса спасательного аппарата должна плотно садиться на комингс-площадку. Но до опорного кольца, обрамляющего спасательный люк подводной лодки, манжета аппарата не доставала, в результате чего через зазоры в камеру поступала вода. Почему комингс-площадка на субмарине была углублена, никто в ходе расследования объяснить не смог. Вероятно, это либо конструкторский просчет, либо заводской брак — еще один камень в огород российского разгильдяйства, только на этот раз он угодил в «Рубин».