«Она утонула...»

Корпус резервуара, имея хорошую пластичность материала, раздувается до очертаний внутренней поверхности торпедного аппарата (как показали исследования, отсек с окислителем был действительно раздут. — Б.К.), и при давлении около 140 атмосфер происходит разрушение переборок резервуара. Фрагменты разрушенной носовой переборки буквально выстреливаются в носовой отсек торпеды, разрушают хранилище керосина и 80-литровую воздушную емкость с давлением 200 атмосфер. Происходит очень эффективное смешение керосина, кислорода и воздуха (все эти компоненты представлены в достаточно больших количествах), причем все это протекает в герметичном объеме корпуса торпеды, что в итоге вызывает так называемый тепловой взрыв…

Взрыв полностью разрушил торпедный аппарат № 4 и часть носовой оконечности лодки в этом районе. Фрагменты торпеды, торпедного аппарата и конструкции носовой оконечности найдены на дне на расстоянии около 70 метров за кормой лежавшей на грунте погибшей подлодки, то есть в районе взрыва. Одновременно воздействие взрыва, направленное в сторону кормы, привело к разрушению казенной части торпедного аппарата. Фрагменты конструкций вместе с частью элементов большой торпеды со скоростью около 200 метров в секунду, разрушая все на своем пути, достигли переборки между первым и вторым отсеками, где впоследствии и были найдены. Летящая масса металла (около 3 тонн) однозначно разрушила аналогичную боевую торпеду 650-го калибра, лежавшую на ее пути на стеллаже, что привело к выбросу из этой торпеды в отсек полного объема перекиси водорода и керосина. Боевой заряд торпеды разрушился, но не сдетонировал.

Через разрушенную часть торпедного аппарата в первый отсек взрывом было выброшено большое количество газообразного кислорода (продукт разложения перекиси водорода) и керосина в дисперсном состоянии. Одновременно через это разрушение в отсек хлынула вода».

Я долго размышлял над этим вариантом развития событий: почему моряки, вместо того чтобы отстрелить торпеду, решили открыть крышку аппарата, что привело к роковым последствиям. Выскажу предположение. У Артура Хейли есть прекрасный роман «Аэропорт». В книге на трагическом примере наглядно разъяснено, чем отличается психология военного летчика от гражданского. В одной из глав диспетчер, слишком поздно заметивший опасное сближение двух самолетов, дал команду одному пилоту отклониться влево, другому — вправо. Летчик в погонах немедленно выполнил команду, а штатский начал озираться по сторонам, пытаясь понять, чем вызван столь поспешный приказ. В результате промедления произошло столкновение. То же самое могло случиться в последние секунды перед первым сейсмическим событием: возможно, моряки стали обсуждать, что случилось, почему и как, и стереотип «есть опасность — отстрели торпеду» не сработал.

Самый реальный вариант говорит о том, что подводники 1-го и 2-го отсеков погибли при первом взрыве. Это был тот самый первый взрыв, который в 11:28 зафиксировала сейсмическая станция в Норвегии. Ерофеев пишет:

«Очевидно каждому подводнику, что причиной катастрофы явился взрыв торпеды. Причина этого взрыва пока не установлена. Возможно, здесь была и ошибка личного состава. Вероятнее всего, что это именно так и было. Но мало кому известно, что при проектировании комплексов оружия должны быть обеспечены как минимум три степени защиты. Раньше их называли „поправкой на дурака“. Не думаю, что при выполнении этого условия мог произойти взрыв, даже в результате ошибки экипажа или при столкновении субмарины с другим объектом, на чем настойчиво настаивало командование флота. Хотелось бы, чтобы результаты работы комиссии были предельно объективными, а выводы позволили конкретно определить комплекс мер по недопущению подобных трагедий.