Она уже мертва

– Успокойся, Бельчонок. Там, у камней, не очень глубоко. И Лазарь бы спасся, если бы не ударился головой о железный прут. Это несчастный случай. Никто не виноват.

Всхлипывая, Белка протянула руки к Повелителю кузнечиков. Сережа как будто ждал этого. Он крепко обнял девочку, прижал к себе и принялся баюкать, словно маленькую:

– Белка сильная?

Она зарыдала еще горше и зарылась носом в Сережину рубашку.

– Белка сильная, – сам себе ответил он. – Она вела себя очень мужественно. Я горжусь своей сестренкой.

– А как ты узнал, где нас искать?

– Просто знал и все.

– А Лазарь? Ты мог бы его спасти?

– Уже ничего не изменишь, Бельч.

– Лазарь очень хороший.

– Да.

– Он добрый. Он обещал научить меня играть в шахматы…

– Мне жаль. Мы еще поговорим с тобой, обещаю. А пока мне надо идти.

Сережа осторожно поцеловал Белку в лоб и поднялся. Вот теперь память вернулась к ней окончательно, паучок-кругопряд отступил в сырую тень грота, а его место заняла русалка-оборотень.

– Скажи, Сережа… Аста нашлась?

Аста так и не нашлась. Она не вернулась в дом Парвати, а ее поиски в поселке и окрестностях ни к чему не привели. Об этом Белке рассказал вездесущий Шило, и от него же девочка узнала, что в дом приходили милиционеры во главе с участковым по фамилии Карпенко. «Лейтенант Карр-рпенкоу», – вот как он представлялся. Розыскная собака не представилась никак, но от ее сопровождающего Шило узнал кличку – Султан, здорово, правда? Когда мне купят овчарку, тоже назову ее Султаном. Шило постоянно отвлекался на мелочи, вроде лейтенантского пистолета («мне обещали дать стрельнуть!») и собачьей инспекции участка – об этом он говорил с особым энтузиазмом.

– Прикинь, дали ему понюхать Астины туфли и еще платье. Так сначала он по участку носился, как ненормальный – от дома к беседке и обратно. А потом на улицу выскочил, чуть с поводка не сорвался. И заскулил, заскулил, завертелся на месте…

– А потом?

– Потом – все. Карр-рпенкоу говорит, что так обычно и бывает. На улице много запахов, собака теряется. Зато мне разрешили его погладить.

– Кого?

– Да Султана же! Теперь вот все ждут, когда тебе станет лучше.

– Мне?

– Ага. Карр-рпенкоу хочет с тобой побалакать, так он сказал. Это называется допрос, – в голосе Шила послышались мечтательные нотки.

– Допрос? – испугалась Белка.

– Ну да. Меня уже тоже… того… допросили! Было здорово. Я, наверное, стану милиционером. У меня будет собака и пистолет. Даже покупать не придется – сами выдадут. Бесплатно.

– И про что у тебя спрашивали? – Белка попыталась вернуть разговор в конструктивное русло.

– Когда я видел Асту в последний раз. С кем я ее видел. Ну и про то, собиралась она уехать или нет. Спрашивали еще про Машку.

– И что ты сказал?

– Что они собачились. Это все знают. Еще про ухажера ее вопросы задавали. Московского.

– Он ведь уехал.

– То-то и оно! Я думаю, она рванула в Турцию, – неожиданно заявил Шило.

– Аста?

– Ага. Лично я бы уплыл. Если ты попадаешь в Турцию – считай, что мир у тебя в кармане. И до Африки недалеко, и до Индии. В Индию вот тоже можно. Там все пантеры ручные, как в мультике.

– Каком еще мультике?

– Ну, ты даешь! – Шило презрительно свистнул. – Про Маугли. Здорово быть Маугли и подружиться с пантерой. Пантера – это даже лучше, чем собака. Ты как думаешь?

– Никак, – разозлилась Белка.

– Чего задаешься? Думаешь, если ты нашла утопленника, то круче всех?

«Нашла утопленника» – конечно же, Шило имеет в виду Лазаря. Воспоминание о гроте причиняет Белке боль. А еще то, что ее малолетний идиот-брат говорит о Лазаре, как о постороннем. Как будто он никогда не был знаком с паучком, не сидел за одним столом, не болтал о всяких пустяках. Впрочем, Белка ни разу не видела, чтобы Шило и Лазарь разговаривали. Все дело в Лазаре – в его застенчивости, которую все принимали за надменность. Но и Шило тоже хорош: чувство, которое владеет им сейчас, – не что иное, как зависть. Да-да, Шило завидует Белке: обнаружив тело, она оказалась в центре внимания, а это то, чего так не хватает малолетнему идиоту – быть в центре внимания!

– Не смей так говорить про Лазаря, дурак!

– Как – так?

– Не смей говорить, что он утопленник.

– А кто же он? – искренне удивился Шило. – Утонул – значит утопленник. Если бы он повесился – то был бы висельник. А если бы разбился на самолете, то был бы… был бы жертвой катастрофы, вот! Здорово быть жертвой катастрофы.

– Здорово? – теперь уже изумилась Белка.

– Конечно. Все только о тебе и говорят. Все тебя жалеют. И переживают, что не купили новый велосипед.

Как есть дурачок!..

– Стал бы я жертвой катастрофы, – фантазия Шила не знала границ. – Так мне бы сразу его выкатили, велосипед. И не какой-нибудь, а «Орленок».

– Но ты ведь жертва катастрофы. Ты умер, – напомнила Белка, удивляясь тому, что принимает участие в столь бессмысленном разговоре. – Как же ты им воспользуешься?

– Придумаю что-нибудь… А Лазаря в город отвезли, специальная машина приезжала.

– Зачем отвезли?