Она в отсутствии любви и смерти

Она. Да не пугайтесь! Ничего нового я не придумала. Все ждут своего капитана: я, Вера, она, все мы… (Усмехнулась.) Ну ладно, прощайте. Ах да… вы все беспокоились насчет моего пальчика. Я опустила письмо для вас в ваш почтовый ящик, а потом… позже… когда поняла, что это письмо вам не принадлежит, я просунула палец в отверстие и пыталась его выковырить… Но письмо не шло обратно… и я почувствовала ужасную боль, но я все равно поворачивала палец и края отверстия рвали… и кровь лилась в ваш почтовый ящик. Потом я все-таки вырвала палец, и кровь пошла сильнее, и я позвонила вам… Я ненавижу вас! (Засмеялась .) Не дай вам Бог узнать, что я выстрадала сегодня! Ничего, когда-нибудь я сумею отомстить за свои страдания! (Кричит.) Меня многому учили в жизни, и только сегодня вы научили меня жить! Будьте прокляты! (Выскочила, хлопнув дверью.)

Он остается один. Она появляется у телефона-автомата, набирает номер. Звонок.

Он (торопливо хватает трубку). Алло…

Молчание.

Алло!.. Она. Через тридцать минут спуститесь и возьмите письмо, я напишу его сейчас… вместо того.

Молчание.

Он (тихо-тихо). Ты нарочно засунула палец в ящик и вертела, пока не облилась кровью…

Она швырнула трубку на рычаг. Стоит у телефона-автомата и плачет. Потом набирает номер.

Алло…

Молчание.

Алло!..

Она. Это подлость! Подлость! (Бросает трубку и убегает.)

Он один в квартире. В это время Ее мать перестала подпрыгивать и уселась перед зеркалом, причесывается. В ванную входит Его жена и тоже причесывается, разговаривая с Доктором, стоящим на пороге ванной.

Жена. Я не соврала ему. У нас с тобой действительно ничего не было. «Лав мэйкинг», как говорят англичане, — всего лишь. А для меня это ничто! Я ведь мечтала… А!.. (Махнула рукой.) Я звоню тебе со своей несытой нежностью, но ты занят! Вечно занят! (Яростно.) И ты смеешь быть занятым после того, что я для тебя наделала?!

Доктор. Но я…

Жена. Замолчи! Ты — садист! Тебе доставляет удовольствие смотреть, как я суюсь в эту жуткую реку, не зная броду… как я буквально давлюсь своей нежностью к тебе! Знаешь, все! Хватит! Была любовь… предопределенная и не заслуженная тобой.

Он гладит ее по волосам и очень нежно по лицу — и Она двигает головою в такт его ласке.

Да! Тебе легко… Достаточно взгляда, и я, как дрессированная тигрица, сажусь на тумбу и глазею на хлыст! Нет, нет! Все, я решила! Мы будем с тобою друзьями! (Выходит из ванной.) Голос его жены. Мы будем только друзьями! Слышишь?! Мы только-только друзья!

Захлопывается дверь ванной. Он взглянул на часы; выходит из квартиры, потом мигом возвращается в свою квартиру с письмом и читает. Он (читает). «Еще мой обожаемый Бернард Шоу сказал: «Нет в мире женщины, способной сказать «прощай» меньше чем в тридцати словах». (Усмехнулся.) Банально? Все, о чем мы с вами говорим, почему-то тонет в банальности! Но мне больно! Мне очень больно! Слышите?! Чтобы понять, что я пережила сегодня, обратитесь к классике — «Дневник Печорина», перед словами: «Тем временем Мери перестала петь»! Я не понимаю, что такое для меня эта встреча: величайшее счастье или величайшее несчастье всей жизни… Но я уже точно знаю, что ни одного человека в мире я не полюблю, как вас. Я готовилась к этой любви! Я не стыжусь признаться в ней! Я пишу вам с гордостью, как о награде, — я вас люблю! И мне не стыдно и не страшно, потому что во мне горы любви! Слышите, вы! Уходя от вас, я подаю вам, нищему, свою любовь. Держите на бедность!» Подпись «Я».

Затемнение.

Глубокая ночь. Она на цыпочках проходит через комнату матери в свою. Мать не спит. Мать даже не ложилась, демонстративно сидит с книжкой в руке, ждет ее. Но, не оборачиваясь, Она проходит в свою комнату и стоит у своего стола и стоя ест оставленный ей ужин. Одновременно в кухне появляется Маленький джазист, открывает холодильник и так же стоя ест свой ужин.

Мать. Я не живу, чтобы дать тебе возможность сдать экзамены! (Кричит.) Не ешь стоя! Что с твоим пальцем?

Она молча ест.

И почему ты опять в брюках? Я ведь просила тебя приучаться ходить в нормальной юбке. Тебе в институт на экзамен скоро идти!

Она (миролюбиво). В юбке у меня ноги голые. Это меня очень смущает. (Ставит тарелку.) Спокойной ночи. (Закрывает дверь, подходит к магнитофону, щелчок, включила запись.)

Мать (распахнув ее дверь). Ты сразу скажи… ты решила проваливаться в институт, двоечница? (Кричит.) Выключи этот проклятый магнитофон! (Орет.) И почему ты не ответила — что с твоей рукой?!

Она. Я никогда не была двоечницей. Кстати, я заметила, что люди, не знающие языка, когда они разговаривают с иностранцами, кричат. Им почему-то кажется, что так их поймут.