One Direction. Кто мы такие

Участие в передаче было очень мощным переживанием, особенно для нас, тогда еще таких юных. Мы пытались осмыслить, что же с нами произошло, и это сильно сблизило нас пятерых. Обстановка на шоу была такой напряженной, что мы бы не справились, не возникни у нас мгновенного взаимопонимания. Но мы сразу же подружились. Думаю, что решающим событием стала наша поездка в бунгало к отцу Гарри: именно тогда мы и сблизились (и продолжаем оставаться близки до сего дня). Меня сразу поразило, как легко мы нашли общий язык, потому что до тех выходных мы разговаривали друг с другом ну от силы раз десять. Мы пробыли там несколько дней и занимались тем, что обычно делают подростки: играли в компьютерные игры, дурачились, смотрели телик. Просто хорошо проводили время. Я заметил, как много мы смеемся и болтаем, и все время меня преследовало ощущение, что это неспроста. Не знаю, назвать ли это искрой, что пробежала между нами… Но что-то точно случилось.

Я отчетливо помню день, когда мы подписали контракт. Это и неудивительно. Мы закончили концерт и пошли в офис Syco. Там все было совсем не так, как я ожидал. Хотя я и не знаю толком, что рассчитывал увидеть. Наверно, что-то более безумное, что-то более в духе шоу-бизнеса. Но офис все равно оказался очень милым. Да, очень милым! Все эти золотые диски крутых исполнителей на стенах, не какая-нибудь захудалая контора! И я сказал тогда: «Посмотрите, ребят! Они записали этот альбом… И этот тоже!» Повсюду висели хитовые пластинки.

Мы то и дело таращились по сторонам. Подписали контракт и вскоре ушли. И лишь потом я понял, какое значительное это было событие. С One Direction вечно так: с самого первого дня жизнь несется так стремительно, происходит столько грандиозных, невероятных событий, что надо как следует сосредоточиться, чтобы обдумать их.

Запись первой пластинки стала для нас уникальным опытом, потому что с ней было связано множество «первых разов». Например, некоторые из нас никуда не летали за пределы Великобритании. Я всего-то однажды до этого летал на самолете – когда мне было четыре. А все остальные годы мы отдыхали во Франции, куда добирались на пароме. Я никогда не был в городах вроде Лос-Анджелеса, на таком огромном расстоянии от дома. Некоторые из моих друзей в детстве бывали в Диснейленде (штат Флорида), но сам я туда не ездил. Можете себе представить, какое огромное потрясение испытал в Лос-Анджелесе простой паренек из Донкастера.

Это было такое блаженство! Я чувствовал себя невероятным везунчиком. Я никогда раньше не останавливался в таких роскошных гостиницах, и у меня дух захватывало, когда я думал, что, возможно, это не последний раз. Я в разное время говорил другим парням: «Если дела у группы пойдут хорошо и мы будем как следует трудиться, то, возможно, в будущем нас ждет именно такая жизнь». Несмотря на все безумие, что царило вокруг нас в те времена, и на то, что мне сложно вспоминать кое-какие события, я четко помню одно: чувство, что надо работать и работать, хвататься за возможность, которую нам предоставили.

Лос-Анджелес словно сошел с ума. Но истинное сумасшествие настигло нас, когда мы вернулись домой. К счастью, с самого начала карьеры мы видели поклонников у студий и гостиниц, поэтому примерно представляли себе, чего можно ждать. Думали, что нас встретит сотня, ну, может, пара сотен человек. Однако, когда мы приземлились в Хитроу, увидели целое море лиц. Я подумал: «Боже, это что, происходит по-настоящему?» Мы никогда ничего похожего не видели, и особенно удивительно было то, что это случилось в Англии. Помню, что мне начисто оторвали рукав свитера, и я решил оставить его и бежать. Сказал себе: «Уматывай отсюда!» А потом полицейские затащили нас в свой крошечный офис, но толпа продолжала бесноваться снаружи: стучали кулаками о стены, о двери. Очень драматично.

В итоге мы все-таки выбрались наружу. Сидели в полицейском фургоне и переглядывались: «Что за фигня только что случилась?» По нашим лицам было понятно, что нас просто оглушило. Это был первый звоночек той истерики, которая охватила мир впоследствии. Настоящий шок.

Как ни странно, запись на студии тоже принесла противоречивые эмоции. Обычно я очень уверен в себе и люблю пробовать новое. Поэтому вы можете немного удивиться, узнав вот что: когда моя голова не была занята волнующим круговоротом событий, что творились с нами каждый день и каждый час, я страдал от низкой самооценки.

Да, странно слышать такое от человека, у которого обычно уверенности хоть отбавляй, но я стараюсь быть с вами честным. Позвольте мне пояснить.

За все время X-Factor я ни разу не выступил с сольным номером. Как вы знаете, я люблю быть в центре внимания, и поэтому оказаться на периферии было для меня непростым испытанием. Мне нравится свет софитов. Так вот, после выступления мы обычно вставали перед судьями, и они комментировали наше пение и прочее. Но я слушал Шерил, Саймона, или кто там еще говорил, и думал про себя: «Ну, это ведь все равно не обо мне!»