One for My Baby, или За мою любимую

— Тогда приходи в парк утром в воскресенье.

— И вы будете меня учить?

— Буду тебя учить, — негромко произносит Джордж, словно ворчит на меня.

— Что же заставило вас изменить свое мнение?

— В воскресенье утром. И не опаздывай.

В этом году, отмечая Рождество, я еще раз убедился, что выживать можно и нужно.

В долгих промежутках между рождественским пирогом, фильмами-блокбастерами и трусливым приездом моего отца с подарками и поздравлениями в самую последнюю минуту у меня оставалось время, чтобы все хорошенько обдумать и кое-что понять.

Так как в школе иностранных языков Черчилля теперь, как выяснилось, патрулирует своеобразная «полиция нравов», мне кажется, что на работе я вряд ли кого-нибудь найду. Поэтому я решаю перейти на систему частных уроков и с этой целью помещаю в специальном журнале для объявлений рекламу. Ее размещают сразу после рубрики «Знакомства». Вот ее текст:

Вы хотите хорошо знать английский язык?

Квалифицированный педагог предлагает частные уроки.

Приходите, мы можем помочь друг другу.

Затем я завожу пластинку Синатры со своими любимыми песнями и принимаюсь терпеливо ждать.

18

Приятно начинать новое дело в такой чудесный день.

В парке, на коротко подстриженной траве, сверкает чуть заметная изморозь, а над нашими головами привычный плоский серый саван сменился голубым небосводом. Погода стоит ясная, как в августовский денек. И хотя при выдохе из наших ртов вырываются крохотные облачка пара, нам с Джорджем приходится прищуриваться от яркого солнечного света. Мы стоим лицом друг к другу.

— Тайчи-чуань, — говорит он и тут же комментирует. — Неодолимый и непобедимый кулак.

— Жутковато звучит, — понимающе киваю я.

Но Джордж игнорирует мое замечание.

— Полностью расслабься. Все движения мягкие. Все расслаблено. Но при всем этом движения воинственные. Понятно?

— Пока не очень.

— Западные люди считают, что тайчи-чуань очень красивый стиль. Очень мягкий.

— Верно.

— Но тайчи-чуань — это система самообороны. Каждое движение имеет свою причину. А не делается просто так, для красоты. — Его руки будто скользят по воздуху. — Блок. Удар. Тычок. Удар ногой. Перетекающее движение. Все движения всегда как бы перетекающие. И всегда очень мягкие. Это понятно?

Я киваю.

— Тайчи-чуань полезен для здоровья. От стресса. Для кровообращения. Для жизни в современном мире. Тайчи-чуань не самое плохое военное искусство в мире. — Его темные глаза светятся. — Самое сильное.

— Понятно.

— А вот стиль шен.

— Что еще за стиль?

— Стиль шен. Многие стили происходят от известных династий. Стиль ян, стиль ву. А вот стиль шен.

Я не совсем понимаю, что он пытается мне рассказать. Как что-то может быть одновременно и мягким, и жестким? И как могут нежные движения превращаться в то, что со стороны больше напоминает разминку боксера?

Джордж немного отходит от меня. Он одет в свой любимый черный костюм мандарина, ноги обуты в мягкие тапочки. Я пришел в парк в том же спортивном наряде, в котором обычно совершаю утренние пробежки. На штанине вышит довольно уместный для моих занятий лозунг: «Просто делай это». Джордж попеременно совершает движения то одной ногой, то другой, расставив их на ширину плеч. Вес его тела равномерно распределяется на обе ноги, руки свободно свисают вдоль туловища. Дыхание его ровное и глубокое. Вес старика, похоже, ушел куда-то в землю. Джордж полностью расслабился, но вместе с тем мне кажется, что он неподвижен.

— Стой так же, как стоит гора между небесами и землей, — говорит он.

Стоять так же? Без проблем! Такие разговоры должны были бы сбить меня с толку. Но мне вдруг становится ясно, что если я немного напрягусь, то все станет понятным. Я пытаюсь стоять так же, как это делает Джордж, закрываю глаза и впервые в жизни серьезно задумываюсь о своем собственном дыхании.

— Открой свои суставы, — говорит Джордж. — Пусть тело расслабится. Погрузи свой вес в центр Земли. И не переставай дышать. Постоянно дыши.

«Как в подводном плавании, — приходит мне в голову. — Это самое первое, чему учат новичков при нырянии и плавании с аквалангом. Надо постоянно дышать».

И тут откуда-то сзади до меня доносится чей-то смех, а потом голос:

— Ты только посмотри на эту парочку уродов. Чтоб я сдох! Прикинь, тут, оказывается, проходят уроки бальных танцев для душевнобольных!

Их трое. Это бездельники, шатающиеся по парку еще с субботнего вечера. В руках они держат коричневые бутылки с пенящейся жидкостью. Лица у всех троих бледные и невеселые, как скисшее молоко. Им, похоже, не более двадцати лет, но каждый уже успел обзавестись внушительным «пивным» брюшком. Тем не менее они одеты почти по-спортивному: в кроссовках, легких футболках для занятий бегом, бейсболках. Если хорошенько задуматься об их экипировке и сопоставить с их физическим состоянием, становится смешно.